Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

И аббат имел причину гордиться. Король, лежащий у ног священника, который нагло подсмеивался над ним — вот высшая победа этих злобных людей с черными душами, собранных Лойолой, и которых он намеревался вести к победе!

Доснанже — так звали аббата монастыря — наслаждался некоторое время своей победой и затем сказал мягким голосом, протягивая руки лежащему у его ног и помогая ему встать:

— Встаньте, дорогой сын мой! Если то, что вы говорите, правда, то благодарность ваша к Богу должна быть огромна и вы должны признать это чудо с большим раскаянием.

— Что нужно делать? Я готов.

— Прежде всего держите в тайне этот факт. Потом, если вы желаете спасти себя в вашей новой жизни, как я надеюсь, то вы можете это сделать только через добродетели под видом Матурина Гранже, и из этих добродетелей, поверьте, первая есть скромность…

— Я буду скромен, отец, — сказал, вздыхая, король.

— Потом, когда вас признают достойным принадлежать к нашему святому обществу, вы должны произнести три обета: бедности, целомудрия и послушания, которые составляют основание монашеской жизни. Бы будете заперты в келью этого ордена и проведете ваши дни в уединении и в молитве, оплакивая горькими слезами грехи ваши.

— Я готов послушаться, отец! — прибавил Франциск, желая оставить все сладости жизни, изведанные им.

— И если, — продолжал аббат, особо подчеркивая эти слова, — если случится, что демон, приняв образ какого-нибудь вашего друга… даже самого дорогого, и захотел бы вас заставить принять прежнее ваше величие, то вы должны решительно отринуть его соблазн.

— И в этом я с вами согласен, — сказал Франциск, наклоняя голову и вздыхая смиренно.

Вдруг раздались истошные крики в прихожей монастыря. Две сторожевые собаки бешено залаяли, потом отчаянно завизжали и наконец затихли. Страшный шум слышался по коридорам.

— Что это такое? — воскликнул король, вскочив на ноги.

В это время раздался голос за дверьми:

— Отец мой, напали на монастырь, сторожевых собак убили!

— Нужно защищаться, непременно! — вскричал король и, возвратясь к своей наклонности, схватил скамейку и поднял ее кверху в такой угрожающей позе, что аббат побледнел. Плоды его поучений пошли прахом.

— Вспомните, — сказал монах, — о моих предупреждениях. Демон, чтобы соблазнить вас, может принять вид какого-нибудь вашего друга… отвергайте соблазн, если хотите быть спасенным!

Но дверь внезапно открылась. На пороге появился вооруженный человек: это был маркиз де Бомануар! За ним виднелся отряд солдат, с которыми боролись пять или шесть монахов, крича и протестуя.

— Государь! — кричал Бомануар, входя в келью, со шпагой в руке. — Нам удалось открыть место вашего пленения!.. Государь, возвратитесь в ваше королевство, утешьте ваше семейство и ваш народ. Друзья! Наш монарх найден, да здравствует Франциск!..

— Да здравствует Франциск! — кричали все, входя и наполняя келью короля.

— Это демон… — шептал монах, — не поддавайтесь искушению…

Но Франциск, уронив скамейку, всматривался в вошедших. Его ум, осажденный различными потрясениями, блуждал.

— Бомануар, — прошептал он наконец, — ты ли это или это призрак, походящий на тебя?

— Государь, вы не узнаете меня? — воскликнул Бомануар. — Вы вполне можете довериться мне и последовать за мной, уверяю вас!

Король был убежден; после недолгого раздумья он со слезами на глазах протянул руку маркизу.

— Я верю тебе, Бомануар. Первый раз ты мне спас жизнь, теперь ты спасаешь мне трон и честь! Добудь мне одеяние, чтобы я мог спокойно и с полным величием въехать в Лувр.

Один из оруженосцев принес богатое одеяние кавалера, заранее приготовленное Бомануаром.

— Обождите минуту, — сказал, входя неожиданно, совершенно седой величавый старик. — Государь, узнаете вы меня?

Король пристально посмотрел на него.

— Нет, — сказал он грустно, — хотя черты немного знакомы мне.

— Я граф Виргилий де Пуа, государь, — сказал дворянин. — И я первый готов предложить жизнь свою для спасения жизни короля.

Франциск покраснел. Ему было совестно, что человек, находившийся его повелением в таком ужасном и долгом плену, отвечает на это таким великодушием!

— Граф, вы хотите упрекнуть меня! — сказал смущенно монарх.

— Сохрани Бог, государь! Я осмелился потому говорить, что предполагаю в заключении вашем здесь, в монастыре, большое преступление. Я предлагаю сейчас же арестовать и допросить этих монахов, пока они не скажут правды.

— Сын мой! — испуганно вскричал аббат.

Франциск злобно взглянул на него.

— Не вмешивайся теперь, чтобы не ухудшить свое положение, — сказал он строго. — Граф де Пуа, есть ли при вас солдаты?

— Сто дворян, государь, пришедшие во первому призыву господина де Бомануара, чтобы исполнить свой долг.

— Хорошо. Пусть половина их сопровождает нас в Лувр. Другие же пусть оберегают все выходы аббатства; связать всех монахов, конфисковать все письма и послания, которые будут найдены при них; граф де Пуа с избранными им самим дворянами останется управлять монастырем, и пусть произведет, как можно скорее, суд. Теперь господа, в дорогу!

Король с помощью де Бомануара в один миг облачился в костюм кавалера и вышел из кельи со своей свитой.

Аббат, хотя охал и протестовал, говоря о праве церкви, был взят и крепко связан теми веревками, которые остались от Франциска.

— Лошадь его величеству! — закричал Бомануар с лестницы. И, обратившись к королю, сказал. — Я должен сознаться, государь, что приготовил также и носилки, с грустью подозревая, что здоровье моего короля расшатано. Но так как благодаря Богу я вижу ваше величество крепким и здоровым, то попрошу сесть на лошадь.

— Ты мой хороший и верный слуга, Бомануар, — сказал Франциск. — Также граф де Пуа, — продолжал он, возвысив голос, — и вы все, дворяне и господа, будете вознаграждены мной по заслугам… Черт возьми! Я найду руководителей, заставляющих монахов так злодейски поступать, и тогда… палач устанет от работы!

Минуту спустя, блестящая кавалькада, состоящая из лучших дворян Франции, во главе с королем двинулась к Парижу, оставив монахов и монастырь под неусыпным надзором неподкупного графа де Пуа.

В Лувре царил всеобщий траур. Между тем Генрих II, вскоре утешившись после потери отца, готовился председательствовать в большом заседании, где должны были принять весьма строгие меры против реформаторов. И в то самое время, когда старые министры Франциска, смущенные и огорченные, удалялись из дворца, где светило теперь новое солнце, эскадрон кавалеров с шумом въехал в Лувр. Караульный солдат, который, как и все другие, думал, что король умер, вскрикнул от ужаса, увидя «усопшего» вновь воскресшим и с угрюмым выражением ехавшим по площади. Как молния, распространилось это известие по дворцу и скоро дошло де Генриха.