Любовь Овсянникова - Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород

Шел 1963-й год...

Модернизация развернулась широким фронтом — пока рыли котлованы под будущие цеха, в уже существующие начали завозить другое оборудование. Тут-то Борису Павловичу привалило интересной работы и настал для него еще один героический период, второй: технического переоснащения завода под новую продукцию.

О том, как это происходило, рассказывает сам Борис Павлович.

«Шел переходной период, когда мы уже подготавливали оснастку цехов под будущие виды продукции, но еще выпускали старые — жить-то надо было.

И вот прислали нам из ФРГ новый резьбонарезной станок. Ну, поставили его на фундамент и с начала будущего года включили в план новой техники — обязались запустить в эксплуатацию.

Как и полагается, послали на его освоение двух наладчиков. Те “спецы” были практиками, поэтому возле них крутились и местные «ученые»: отдел технической документации и отдел главного механика. Якобы консультировали их, подсказывали, а на самом деле — на одного с сошкой семеро с ложкой...

И вот они лазили там дружной компанией всю весну, потом все лето и ничего не сделали. Станок крутится, как будто работает, но продукции не дает: все рвет, ломает, крутит — черте что вытворяет. Что-то непонятное было с ним.

Видя туманные перспективы... работы по его освоению прекратили, просто забросили тот станок и все. Так он и стоял до конца года в бездействии, пылился.

С нового года опять за него взялись — станок-то числится! Опять внесли в техплан, послали к нему наладчиков... И опять те зря весь год протолклись.

В управлении уже не знали, что с ним делать и куда его деть. Грешили на поставщиков, считали, что капиталисты прислали нам явный брак!

Но вот случились перемены — на время модернизации наш завод в 1963 году объединили с Днепропетровским заводом им. Артема и подчинили ему. Это был завод тяжелого бумагоделательного машиностроения, серьезное производство.

Ну, и к делу они подошли серьезно, решили запустить новый станок любой ценой — сразу же прислали к нам 2-х техников, наладчиков по внедрению новой техники и пригласили в компанию 2-х наших наладчиков, которые тот станок два года подряд “налаживали”, без толку толклись возле него. Все закрутилось сызнова...

Его там и разбирали, и собирали, и разукомплектовывали, потом укомплектовали. Но вышли на тот же результат — 2 лета провозились, а запустить не смогли. Уехали прикомандированные “мастера” восвояси с опущенными вниз глазами...

Так и обходился наш завод при выпуске продукции стареньким станком. Был у нас такой, резьбонакатный. А новый стоял без толку.

Шли годы...

И вот появился у нас молодой специалист, выпускник техникума... Неопытный, конечно. Его сначала поставили бригадиром слесарей, а потом перевели механиком цеха, к которому был приписан неработающий новый станок. Видя, что с новым станком дела нет, этому молодому специалисту выписали задание — произвести капитальный ремонт старого станка, чтобы он вдруг не развалился, чтобы на него можно было положиться в будущей работе.

Ну, тот молодой специалист расстарался и такой капитальный ремонт дал старому станку, что его больше восстановить нельзя было...

Что делать? На чем работать? Хоть кричи караул — ведь план-то дай!

А тут пришел большой заказ на накатку лент. А накатывать нечем! Ну беда, хоть беги прямо поперед себя, куда глаза глядят!

В этом безвыходном положении, когда угробили резьбонакатный станок и вдоволь потрепали резьбонарезной, пришли ко мне — вспомнили, что в свое время я запускал в производство старый станочек. Просят, мол, посмотри, пожалуйста... Глядят на меня с надеждой...

Ну что? Мне пришлось браться за работу. Осмотрел я его, с сомнением, конечно, потому что им же обученные специалисты занимались, прославленные. И не день, не два — 4 года просидели! Сколько они всего перепортили, сколько всего извели... роликов тех... приспособлений разных... Господи! А он не работает, хоть тресни...

Крутится, гудит хорошо, но резьбы не режет.

Я попросил у механика цеха паспорт, прочитал инструкцию, изучил технические характеристики. Но книжечка та... тот паспорт был затаскан и истрепан, что дальше некуда, его же мяли да трепали 4 года. А в промежутках между работой он пылился в цехе.

Ничего я там нового не нашел. И непонятно — и все понятно. Все разделы там — наладка, возможные неполадки, способы устранения — все так, но станок не работает.

Начал я выяснять то, до чего никто не додумался, конечно: ни механики, ни инженеры, никто. Пришлось мне просмотреть кинематическую схему его привода. Оказалось, что один из рабочих валов там идет через предохранительную муфту, а та муфта была недостаточно жестко отрегулирована на необходимое усилие.

Ну, я это обнаружил уже под конец дня. Никому ничего не сказал, ушел домой.

На следующий день у меня спросили — возле меня там было целое окружение — что да что...

Говорю:

— По предварительным наблюдениям, думаю, тут один вал отстает во вращении... Вот они оба, — показал им, — должны точно обращаться, одинаково... Но один отстает и рвет ленту.

Надо мной посмеялись:

— Шутишь? Это же немцы делали!

— Так что, я должен верить немецкому авторитету и не верить собственным глазам?

А на третий день я вскрыл привод — уже не экскурсию делал, не чертежи смотрел, — а вскрыл и посмотрел на динамику механизма, и увидел, что я прав. Я затянул ослабленную муфту, произвел инструментальную наладку и запустил станок. И он пошел работать — монотонно, устойчиво, что приятно было смотреть. И сколько лет после этого работал, никогда с ним не случалось поломок.

Тогда все сбежались и давай чуть ли не качать меня. Шутка ли? Сравнить затраты 4-х лет трудов целых коллективов да несколько лет простоя станка, с одной стороны, и три дня моих трудов — с другой. Все прибежали, в том числе и причастные наладчики, начали поздравлять меня, благодарить.

Позже приезжали и те, что тут два года от завода им. Артема работали. Они знали меня, но теперь обходили стороной — неудобно им было передо мной.

Ну, тогда уж и инженеры, и работники техотдела, и отдела механики и все... Ну что? Кто-то хлопает по спине и хвалит, а другой с завистью смотрит.

Нашелся, конечно, и наглый умник, подошел с претензиями:

— Если ты знал, в чем дело, почему сразу не сказал? Почему раньше не сделал... — меня еще и обвинил.

Вот до чего паскудные люди есть... Хотел я его послать, но потом сдержался. Говорю:

— Раньше я не знал, в чем дело.

Ну и что же? Оценили мой подвиг... По докладной записке начальника цеха примеривали меня за выполнение особо важного задания аж 20-ю рублями. Сэкономили на мне».

Дальше Борис Павлович рассказывает другой случай из той же поры, из времен модернизации производства, только теперь уже старых машин не было, а шло оснащение новых цехов уникальными станками.