Василий Попов - Архангельск — Северодвинск

Вследствие крайней тесноты и парового отопления, в матросских помещениях, особенно ночью, было жарко, душно, сыро. Матросы спали в поту. Не пускать парового отопления было нельзя, становилось холодно и так сыро, что металлические вещи быстро покрывались ржавчиной, а белье и платье делались влажными.

Внизу жар, духота, вверху на палубе — пронизывающий сырой холод — вот весьма частые сочетания, крайне благоприятные для получения различных простудных заболеваний! И без сомнения этому вредному сочетанию и вообще сырости и холоду, мы обязаны тем, что в течение всей кампании 1887 года из всего количества больных матросов — 87 человек — 34 страдали разными формами простудных болезней, между которыми не было впрочем ни одного серьезного случая.

Питание команды, в общем, было весьма удовлетворительно. В Архангельске, на берегу, в скоромные дни пища матросов состояла из свежего мяса, в постные — из рыбы.

Иллюстрация из Атласа Хирургических инструментов,19 в.

Предметы медицинского назначения 19 века из Атласа Хирургических инструментов, собрание библиотеки ВМГ

Относительно питья дело было поставлено хуже. Кампания в Архангельске начиналась тотчас по вскрытии реки Северной Двины, когда вода в реке была весьма мутна, и эта мутная вода или по местному Архангельскому выражению «мутница» в среднем выводе продолжалась около 3 недель.

Ни одна кампания не проходила без того, чтобы в это время не появлялись между матросами больные поносом, очевидно, в зависимости от загрязненной воды, не смотря на предупредительные меры со стороны врача, (воду для питья брали с средины реки, кипятили и настаивали на сухарях.)

С 1-го июля, когда шхуна была уже в первом норвежском городе — Вардэ, питание матросов изменилось: по средам и пятницам варился горох, в остальные дни — на ходу употребляли солонину, а на стоянках, в городах, свежее мясо. Кроме того, в каждом городе мы запасались пресной водой.

Не все матросские желудки хорошо выносили это изменение воды и пищи, и почти четвертая часть всех больных, именно 20 из 87 страдала теми или другими формами расстройств кишечника; между которыми были два серьезных случая.

В общем, здоровье команды улучшилось в продолжение всей кампании, что видно из увеличения веса большинства матросов. Уже одно взвешивание показывает, что жизненный приход матросских организмов превышал расход, что им не были известны тяжелые изнурительные работы. И действительно, во всю кампанию им пришлось тяжело поработать в общей сложности не более 40 часов.

Из 153 дней судно провело на стоянках 123\5 суток, когда вся работа команды ограничивалась приведением судна в чистоту и порядок, нагрузкой угля, иногда парусным, шлюпочным учением и пожарными тревогами. Короче сказать, матросы нередко бывали свободны от занятий, и этими свободными часами я воспользовался для санитарных целей. В видах предупреждения заболеваний, с разрешения командира, я вел беседы с командой и венерических болезнях и пьянстве, обращая главное внимание на последствия этих болезней и предупредительные меры против них. Было бы слишком смело приписывать большое значение этим беседам, но все-таки, мне кажется, есть малая доля их влияния в том отрадном факте, что между нашими матросами не было за границей ни одного сифилитика и только один больной уретритом.

А относительно употребления спиртных напитков — матросы удостоились похвалы даже в заграничных газетах.

Был такой характерный случай. Наш старший офицер отправился к директору сада «Лоренцберг», в г. Гетеборге, с просьбой пустить команду в сад за половинную плату. Директор долго колебался, боясь за поведение матросов. но согласился. Матросы вели себя здесь настолько благонравно и прилично, что обратили общее внимание публики. А когда гулянье кончилось, команда построилась во фронт и в полном порядке вышла из сада, сопровождаемая огромной толпой народа с криками «ура»!

На следующий день местная газета в самых лестных для русского сердца выражениях описывала посещение наших матросов и особенно выражала удивление тому обстоятельству, что между ними не было ни одного пьяного, и ставила их в этом отношении в пример своим солдатам и матросам.

Опять повторяю, что было бы чересчур легкомысленно придавать большое значение моим беседам, но все же, мне кажется, они были по меньшей мере не излишни.

К числу больных, заболевших от условий нашей судовой жизни, относится матросский повар с конъюнктивом глаз от дыма, чада и жара нашего маленького камбуза, и другой матрос — с блефаритом, происшедшим от угольной пыли.

Все остальные заболевания, — бывшие на судне, случайны и не могут быть поставлены в прямую зависимость от судовой жизни.

Вот вкратце главные условия нашего судна и зависящие от них заболевания за кампанию 1887 года!

(«Медицинские прибавления» к Морскому сборнику. Июнь 1888 г. С.-Петербург, стр.413—420)

ФЕДОРОВ ПЕТР ФЕДОРОВИЧ

Коллежский Асессор; в С. М. Х.А с 1876 года; лекарем с 1881 года в Архангельскую флотскую роту; мл. судовой врач с 1881; к 8 флотскому экипажу (СпБ) на год в 1884 г. Степень Доктора Медицины получил в 1885 году в Военно-Медицинской Академии; с 1887 года в 7 флотском экипаже.

Печатные работы:

1 — О распространении ленточных глист между населением г. Архангельска. Пр. Арх. Вр. 1885, ll, 32.

2 — О влиянии главных условий жизни Соловецкого монастыря на здоровье и заболеваемость его монахов.

Тж. 1892.

3 — Всасывает ли неповрежденная человеческая кожа лекарственные вещества из распыленных водных растворов? — диссертация на степень Доктора Медицины, СпБ. 1885 (эта работа хранится в библиотеке Кронштадтского Военно-Морского Госпиталя)

Эмблема Общества Морских врачей в Кронштадте

Петр Федорович — член «Общества Морских Врачей в Кронштадте».

Главные ворота Кронштадтского ВМГ

В одном из заседаний С. Петербургского общества морских врачей за сезон 1861/1862 года доктор Яницкий сравнивал, в количественном и качественном отношениях, действия двух растительных соков, лимонного и клюквенного, при цинге. К сожалению, автор не упоминает в своей статье, употреблял ли он эти соки сами по себе, или одновременно с какими либо ароматическими и острыми противоцинготными средствами. Вот почему считаю нужным сообщить здесь о необходимости вспомогательного употребления ароматических средств при лечении скорбута кислыми растительными соками.

Из многочисленных опытов я убедился, что сок лимона и клюквы, употребляемый при цинге, без пособия других средств, недолго переносится больными; вызывая оскомину, он увеличивает страдание десен и затрудняет жевание; с другой стороны, он производит потерю аппетита, изжогу, развитие газов и поносов, которого в особенности необходимо избегать при этой болезни. Равным образом, от лечения нельзя ожидать вполне удовлетворительных результатов, если упомянутые кислые соки мы будем употреблять в соединении или почти одновременно с другими противоцинготными веществами, содержащими в себе эфирное горчичное масло или способным образом последнее (прим. автора: к средствам, содержащим в себе готовое эфирногорчичное масло, принадлежат, как известно, ложечная трава, редька, чеснок, лук и др., а к веществам, способным образовать это масло впоследствии, относятся семя черной горчицы и хрен). Допускают, что ароматические и острые противоцинготные средства, смешиваясь в желудке с кислыми растительными соками, образуют особые соединения, недействительные против скорбута. (прим. Автора: привожу клинический опыт, произведенный мною в Архангельском морском госпитале в 1833 г. Из огромного числа цинготных больных в этом году я выбрал 20 трудных и 20 легких больных и поместил их в две палаты, так что в каждой находилось по 10 легких и 10 трудных. Одной палате я назначил одновременное употреблений острых и кислых средств, а другой — разновременное. В результате оказалось, что в первой палате выздоровели все легкие и только трое трудных, а во второй тоже все легкие и восемь трудных). Как бы то ни было, но многочисленный опыт убедил меня, что для успешного лечения цинги, хреновые и горчичные средства следует давать больным только за обедом или вскоре после него, и затем уже, спустя, по крайней мере, полчаса, употреблять лимонный или клюквенный соки. Если, при слабой степени цинги одновременное употребление тех и других средств не редко оказывается полезным, то заметить, что в подобных случаях пищеварение больных еще довольно деятельно (они легко переносят лимонный сок); притом в слабой степени цинги едва ли нужно прибегать к употреблению каких либо лекарств, так как она всегда почти излечивается при помощи одних профилактических средств. Вот способ, который я успешно применял в Архангельском морском госпитале, с 1833—43 г., при лечении около 6000 больных. Свежий лимонный сок приправляли обыкновенно кожицею корки плода (flavedo), а при недостатке ее, на унцию сока прибавляли eleosacch, citri эjj, или pulv. rad. Zingiber. эj, или даже piper. nigri pulv. gr. x. Обыкновенно кожицу лимонной корки с соком и небольшим количеством сахара или меда (3ij на каждый лимон) толки в деревянной ступке и полученную кашку (electuarium) давали трудно больным по 3iij три раза в день, чрез два часа после употребления острых средств с пищею. Клюквенный сок я употреблял при недостатке свежего лимонного сока и морошки (baccae rubi chamaemori). Он действует однакож лучше недоброкачественного лимонного сока, обыкновенно покрытого плесенью на поверхности. Клюквенного сока, тоже с сахаром, получали трудно больные по три, а легкие — по две унции в сутки (3v-vj 5 раз в день), а также спустя два часа по принятии пищи. Последняя у легких больных состояла из мяса с хреном или черной горчицей, кислой капусты с луком, черного хлеба и хренового пива; трудно больные получали на обед 2-ую порцию, т.е. мясной суп с картофелем и овощами, жаркое с хреном и белый хлеб, на ужин суп и половинную порцию жаркого, а на завтрак суп с белым хлебом; сверх того, водки 1,5 унции и кружку хмелевого пива. Температура палат была +15 R.; больше, по возможности, пользовались банею и моционом.