Андрей Миколайчук - Уго Пилигрим

Раздевшись, мальчики аккуратно, держа одной рукой одежду, спустились по канату, сброшенному за борт. Вода приятно покалывала прохладой. Стараясь производить как можно меньше шума, они проплыли метров пятнадцать, ища место, в котором можно было подняться на пристань.

Но деревянные колонны, на которых стоял помост причала, были скользкие и сплошь покрытые водорослями, это делало невозможным подъем наверх, а дальше в море спускалась каменная стена башни, она закрывала собой обзор берега. Проплыв мимо соседнего корабля, Рораль услышал легкий свист, сначала в воду полетели две веревки, потом появилась голова Юна.

— Привяжите вещи, а после поднимайтесь сами.

Через пять минут Юн и Нивар крепко сжимали в объятьях товарищей.

— Что произошло?

Как только гардероб был в порядке? — спросил Рораль.

— По дороге расскажем, надо найти Уго и остальных.

Ребята не знали где искать друзей и полностью полагались на удачу. Солнце уже клонилось к горизонту, на улицах города появилось много праздно шатающихся людей. Никто не обращал внимания на четырех подростков, гуляющих вдоль моря.

— Надо определиться с направлением, Уго, когда узнает о том, что корабль арестован, а паломники в темнице, будет сам нас искать.

Нивар вкратце рассказал Роралю и Пейяну о происшествии на базаре. На секунду друзей охватило отчаянье, потому что противостоять властям в чужом государстве казалось задачей невыполнимой.

— Мы теперь все в опасности, — размышлял Пейян.

— Если Тибольду действительно подарили фрукты, а потом обвинили в воровстве, значит, на нас ведется охота, паломники просто первыми оказались в списке.

— Я сам видел, как торговец, улыбаясь своей противной мордой, протягивал апельсины, потом махал руками, отказываясь принимать их назад. Но как только мы вышли за пределы базара, появилась стража, хорошо Юн в таких делах разбирается.

— В каких? — спросил Юн.

— Ну, когда бежать надо, — улыбаясь, подтрунивал над товарищем Нивар.

— Шутишь?

Обиженно ответил Юн.

— Надо же разбавить траур на ваших лицах, мы, слава Богу, живы и на свободе, не вижу повода страдать.

— А остальные?

— С ними разберемся, не первый раз друзей из темницы вызволять.

Друзья согласились с Ниваром.

— Действительно, чего это мы, пожаловаться не кому, за помощью тоже никуда не пойдешь, грусти не грусти, — все равно выпутываться самим придется, — подвел итог Юн.

— Надо искать остальных, давайте поразмыслим, где мы должны встретиться?

***

Уго отметил, что весть об аресте судна Веремиды все восприняли спокойно. Ашамбо на секунду отвернулся, сжав голову руками, как будто пораженный внезапной болью, но быстро овладев собой, продолжал беседу, как ни в чем не бывало.

— Ты знаешь причину ареста? — спросил он Веремиду.

— Нет, первым делом я поспешил предупредить вас, очень может быть что наместник султана решил не пропускать христианских паломников это значит, что опасность нависла над всеми.

— Если это так, надо выбираться из города, пока нас всех не посадили в тюрьму, — вмешался в разговор Жоффруа, мальчику было сложно разобраться в ситуации, он хотел было предложить силой отбить пленников, но, глядя в глаза друзей, понял, такое предложение не найдет поддержки.

— Выбраться то мы выберемся, а что дальше? — спросил Андре.

— Ни паломников, ни корабля, ни наших товарищей, и все как-то разом, как по команде.

Уго мысленно соглашался с товарищем, у него так же возникли по этому поводу определенные соображения, но он решил пока помолчать и подумать над ними в одиночестве.

— В любом случае, только Веремида сейчас способен принять за всех нас решение, — наконец-то высказался Ашамбо.

— Ему и руководить.

Все посмотрели на капитана, он казалось только и ждал такого результата разговора.

— Ситуация не из простых, но мы попадали и в более безвыходные, — начал он говорить.

— Я в этом городе не в первый раз, есть и друзья, и связи, только необходимо немного времени и чтобы больше никого не арестовали. Для этого вы укроетесь в развалинах за пределами городской стены. Это рабат, место ночлега для паломников, там давно никто не останавливается, и вы будете в безопасности. Я же попытаюсь найти оставшихся на свободе ваших товарищей и выяснить, что будет с пленниками.

Как решили, так и сделали. Тепло попрощавшись с Насиром, ребята пустились в путь. На улице быстро темнело, но Веремида отлично ориентировался в лабиринте улиц. Уго дул несколько раз в горн, капитан был против, он боялся привлекать внимание, но мальчик не хотел ничего слушать. Из города они вышли без приключений, Веремида показал направление, вдалеке виднелось здание с черными оконными проемами. Они попрощались, договорившись встретиться утром.

***

— Вы слышали горн?

Юн встрепенулся, как будто его обожгло кипятком.

— Я слышу, и я, и я, — ответили Рораль, Пейян и Нивар. Друзья повернули головы по направлению звука.

— Значит все в порядке, мы не одни, — сказал Нивар.

Ребята радостно обнялись. Уверенно шагая, они выбрались за черту города перед самым закрытием крепостных ворот. Горн прозвучал ближе, и друзья заметили невдалеке развалины одноэтажного здания, окруженного стеной. Там, залитые красным светом заходящего солнца, стояли Уго, Ашамбо, Гондамар, Жоффруа и Андре.

Прожитый день им показался вечностью, столько событий вместило в себя время от восхода до заката, что ребята смотрели друг на друга как будто не виделись целую вечность.

Убежище представляло собой заброшенное одноэтажное строение, колодец внутри двора был засыпан песком.

Ожидая возвращения Веремиды, они решили установить поочередное дежурство, а остальным разрешалось лечь спать.

На небе одна за одной появлялись звезды, вскоре взошла луна и осветила окрестности бледным светом. Ночи были холодные, возле здания росло несколько фруктовых деревьев, собрав немного хвороста, друзья вошли в дом и развели огонь.

— Эх, сейчас бы на наш корабль, хотя похлебка у Веремиды всегда недоваренная зато хлеб вкусный.

Жоффруа затянул последний слог, получилось жалобно и тоскливо, все посмеялись над аппетитом товарища.

Действительно голод и жажда уже давали о себе знать.

— Ничего, — сказал Ашамбо.

— Сон прогонит голод, а утром сообразим, деньги у нас есть, так что не пропадем.

Ашамбо много думал о словах старика Насира. Действительно они опрометчиво пустились в дальний путь, не зная ничего ни о стране, ни об обычаях, но самое главное, — они не могли говорить, спрашивать, торговаться на базарах, и это упущение он приписывал себе как личную вину. Иногда кажется, что многие вещи, предлагаемые взрослыми людьми, никогда не пригодятся, но наступает момент, когда понимаешь — мир не заканчивается улицей, на которой ты растешь, и то, что ждет тебя за ее пределами требует вполне конкретных знаний.