Иосиф Кобецкий (П. Павлов, К. Бецкий) - Русский Рокамболь: (Приключения И. Ф. Манасевича-Мануйлова)

„Кажется странным, чтобы в хорошей гостинице, где жил Акаши, можно было из соседней комнаты слышать буквально все, что делалось и говорилось в комнате Акаши.

„В том же донесении г. Мануйлов доносит, что ему удалось сделать у Акаши выемку письма Конни Цильякуса, известного финляндского сепаратиста, в котором он извещает Акаши о своем приезде в Париж и просит выдать ему „для других 4.000 фунтов. 29 апреля от г. Мануйлова получено новое донесение, заключавшее фотографию вышесказанного письма Конни Цильякуса на имя Акаши.

„1 сего мая от г. Мануйлова получена отправленная им 30 апреля телеграмма следующего содержания": „Avant départ Акаши Лондон агенту удалось изъять из чемодана памятную записку suivante écrite Цильяку-сом: социалистам-революцоинерам 4000, яхта 3.500, экипаж 500.000, оружия социалистам-революционерам 808.000 ружей, финляндцам 6.400, 5.000 ружей дли Петербурга, 4.500 винтовок Маузера для раздачи финляндцам, и социалистам-революционерам. 2.100; расчет évidemment на фунты. Подлинная записка препровождается, Possible avoir корреспонденцию Деканози. Prie ce propos réponse vu важности дела и благоприятным обстоятельствам grâce auxquels nos pouvons être au courant провокаторской деятельности японцев. Не признаете ли полезным установить за Акаши и его сообщниками широкое наблюдение pendant tous leurs путешествий; на ассигнованные средства подобное дорогое наблюдение impossible, потому просил бы ассигновать се propos особую сумму. Prie réponse télégramme."

„На эту телеграмму г. Мануйлову 1 мая сообщено по телеграфу: „Impossible donner ordre demandé avant réception записки Акаши et rapport détaillé. Continuez наблюдение корреспонденцией Деканози".

„3 сего мая от г. Мануйлова было получено донесение, содержащее 2 телеграммы парижского городского телеграфа, писанные Цильякусом и „Фредериком" (Деканози, по заявлению г. Мануйлова). Того же числа названный чиновник телеграфировал, что 1 мая из Антверпена выбыл в Гамбург пароход „Корделия" с грузом оружия для России, выгрузка коего должна произойти на шлюпках между Кенигсбергом и Скандинавией. 4 того же мая получено новое донесение г. Мануйлова с приложением „записки", написанной, по его словам, Цильякусом, о которой он упоминает в вышеозначенной телеграмме от 30 апреля. 5 мая поступило донесение г. Мануйлова, комментирующее записку Конни Цильякуса, полученную 3 мая. Затем 6 мая г. Мануйловым доставлено письмо, на имя Деканози, от некоего парижского фабриканта Дюбюк.

„Вся переписка г. Мануйлова об Акаши и Деканози представляет много неясностей, и толкование им памятной записки предполагаемого Цильякуса представляет несомненные ошибки. Так, он объясняет, что им было доложено 20 апреля за № 125 о вручении полковником Акаши 2.000 фунтов Деканози для грузин, во время беседы, которая была лично слышана г. Мануйловым. Между тем в сказанном донесении он сообщает только, что до него донесся шелест пересчитываемых бумаг, при чем Акаши заметил: „тут на 125 т. франков".

„На основании вышеупомянутой записки г. Мануйлов уверяет, что японское правительство, при помощи своего агента Акаши, дало на приобретение 14.500 ружей различным революционным группам 13.300 фунтов (г. Мануйлов ошибочно сосчитал 15.300 фунтов), т.-е. по 8 рублей за ружье, но по подобной цене невозможно приобрести какого бы то ни было ружья. В этом же донесении г. Мануйлов настаивает на отпуске сумм для учреждения специальной агентуры для наблюдения за контрабандой Японии в 7-ми наиболее важных европейских портах помимо Антверпена и Стокгольма, на что ему отпускаются уже агентурные суммы. Подобное предложение было уже им сделано в январе месяце сего года и сообщено департаментом полиции на заключение морского министерства, которым означенное предложение было категорически отклонено.

„Чрезвычайно странным кажется факт, что Конни Цильякус, зная давно всех вожаков русских революционных партий, обращается для организации вооруженного антиправительственного движения в России к Деканози, не пользующемуся особым авторитетом среди главарей русских революционеров. Также невероятно обстоятельство, что Деканози, получая от Акаши еженедельно по 2050 фр., т.-е. более 3000 р. в месяц на разные расходы, живет в Париже, в улице Fossé st-Jacques, состоящей исключительно из грязных домиков, где отдаются только меблированные комнаты по 15–20 рублей в месяц.

„Департамент полиции, имея в виду сообщения чиновника особых поручений Мануйлова о происках полковника Акаши и другие сведения по тому же предмету, озабочен принятием мер для пресечения вредной деятельности Акаши, но не считает возможным ассигновать теперь же особый кредит г. Мануйлову, ранее точного выяснения действительных мер, могущих привести к желательному результату, тем более, что требования г. Мануйлова по этому предмету недостаточно основательно мотивированы.

„О вышеизложенном имею честь доложить вашему высокопревосходительству".

Записка по делу Акаши была первым ударом Мануйлову. Второй удар нанес ему Гартинг, представив 31 мая 1905 г. по начальству следующее донесение:

„Главный морской штаб обратился недели три тому назад в секретное отделение департамента полиции с просьбой выяснить сношения греческого подданного Константина Рафтопуло, предлагавшего свои услуги морскому министерству для выяснения и задержания военной контрабанды, отправляемой из европейских портов в Японию, и подозреваемого в шпионстве для японцев.

„Названный Рафтопуло 19 сего мая выехал, из С.-Петербурга в Берлин одновременно со мною и в том же купэ, где поместился также один морской офицер. Рафтопуло вскоре разговорился с ним и понемногу стал рассказывать, что он давно помогает нашему правительству в борьбе с Японией, но что его усилия не давали до сих пор достаточно успешных результатов, так как ему приходилось иметь дело с представителем нашего правительства в Париже г. Мануйловым, человеком несерьезным, неумело пользовавшимся сообщавшимися ему сведениями военно-разведочного характера, и т. д. Заинтересовавшись рассказом Рафтопуло, я, не обнаруживая своего имени и служебного положения, продолжал с ним разговор и понемногу узнал, что он сошелся в Париже осенью минувшего года с г. Мануйловым и, благодаря тому, что его шурин имеет в Антверпене экспедиционную контору Рейдт и К-о (Reyd et О), ему удавалось получать сведения об отправляемой в Японию военной контрабанде. Таким образом, он получал сведения об отправке в Японию морского кабеля, а также многих судов, между прочим „Cordelia", „Deutschland" и т. д., о чем он предупреждал своевременно г. Мануйлова. Вспомнив, что г. Мануйлов действительно докладывал о кабеле и вышеупомянутых пароходах, я добился того, что Рафтопуло показал мне печатанные на пишущей машине копии всех его сообщений г. Мануйлову, ознакомление с которыми убедило меня в том, что он действительно доставлял г. Мануйлову сведения, сообщавшиеся последним департаменту полиции.