Иосиф Кобецкий (П. Павлов, К. Бецкий) - Русский Рокамболь: (Приключения И. Ф. Манасевича-Мануйлова)

Падение царского режима.

T. I, стр. 1—53.

Показания Мануйлова Чрезв. Следств. Комиссии.

Ор. cit стр. 261.

Падение царского режима т. I, стр. 33.

T. I, стр. 42.

Инженер-авантюрист из распутинского кружка и приятель Ржевского и Мануйлова, главный свидетель обвинения.

Мамаша и папаша — царица и царь.

Ор. cit. стр. 261.

T. 1, стр. 322.

В своем позднейшем письме Николаю II Татищев называл это „стремлением осуществить заветную мечту всякого верноподданного — приблизить себя к особе монарха".

Попутно же еще одна деталь из его личной биографии.

В 70-х годах прошлого столетия российская казенная бандероль являла собою вид весьма примитивный. Это была длинная узенькая лента простой бумаги, на которую нанесены были простым же типографским путем Продольные черные полоски, прерывавшиеся расположенными на равном расстоянии друг от друга изображениями государственного орла. На почве этой примитивности в искони нищем западном крае широко развилась своеобразная промышленность: почти в каждом еврейском подвале появились домашнего приготовления станки, меж двух валиков коих тянулась бесконечной лентой узкая полоска бумаги, и производство бандероли стало доступно даже детям: смажь только типографской краской верхний валик, на котором были сделаны соответствующие нарезы, и верти ручку.

Называлось это в просторечии:

— Тянуть акциз. — И тянула его почти вся городская беднота. Правительство, конечно, боролось с этими вольными экспедициями государственных бумаг, но не эта борьба грозила им смертью, а самая доступность и бессистемность промысла; предложение бандероли скоро настолько превысило спрос, что производство стало бы заведомо убыточным, если бы один виленский „предприниматель" некий Тодрес Манусевич не сумел вдохнуть в него новую жизнь. Он кооперировал отдельных печатников, поставил дело на фабричную ногу, ввел систему и план в производство и сбыт — и оживил дело.

Промышленно-хозяйственные таланты Манусевича 'были вполне оценены правительством: он попал прямо в Сибирь на поселение.

Вслед за Тодресом отправилась в изгнание и его семья, вместе со старшим сыном — 7 летним шустрым мальчуганом, прозванным за своеобразную форму черепа — „сахарной головкой", и, уж кому-кому, а сахарной головке новая родина оказалась подлинно не мачехой, а лучше родной матери. Живой, веселый и умный отпрыск рода Тодреса Манусевича понравился семье богатого сибирского еврея — кулца Мануйлова и был принят в нее, как родной. А когда Мануйловы переехали в Петербург и, сообразно новому положению, нашли нужным перейти в христианство, этой операции был подвергнут и „сахарная головка", ставший отныне Иваном Федоровичем Манасевичем-Мануйловым.

Члены батюшинской комиссии.