Иосиф Кобецкий (П. Павлов, К. Бецкий) - Русский Рокамболь: (Приключения И. Ф. Манасевича-Мануйлова)

Так, между прочим, И. С. Хвостов, давая свои показания суду, установил, что познакомился он с Мануйловым еще в 1915 г. за завтраком в квартире тов. мин-, вн. д. С. П. Белецкого и затем продолжал с ним встречаться там же, особенно часто в феврале 1916 г., когда шли разговоры о назначении его тестя на пост министра финансов. Тогда Мануйлов рекомендовал Хвостову посоветовать своему тестю „войти в контакт" с премьер-министром Б. В. Штюрмером и поддерживать этот контакт через него, Мануйлова.

Подтверждает Хвостов, что инсценировка шантажа проведена была им по совету директора департамента полиции Климовича, которому он даже высказывал сомнение, примет ли еще Мануйлов от него эти 25 тыс. руб. От Климовича же он узнал и то, что Мануйлов в комиссии Батюшина не состоит и никакого дела о Соединенном банке там не производится.

— Значит, вы давали деньги не из страха, а для ловушки? — интересуется защита и И. С. Хвостов спохватывается:

— Впрочем, я и до сих пор так и не знаю, состоит ли Мануйлов в батюшинской комиссии!

— А дело о вашем банке в комиссии так, значит, и не производится? — продолжает защита.

— Нет, теперь производится. После первого назначения дела Мануйлова к слушанию, так сразу и началось. В Москве Логвинским, а здесь Резановым [40]во всех помещениях банка были произведены обыски.

— И тесть ваш вызывался для допроса?

Свидетель мнется, но после замечания

председателя роняет:

— Имел деловое свидание с Батюшиным.

Сам Татищев, добавляя к этому показанию, что при обыске в Соединенном банке служащих предупреждали о предании их военному суду за малейшее сообщение о самом факте обыска, также удостоверяет, что с Мануйловым он был лично знаком.

Весьма интересным было показание и сенатора Климовича, который сообщил суду ряд интересных данных о довольно загадочном поведении батюшинцев, вкупе с Мануйловым, у директора „Треугольника" Ф. Ф. Утемана. Климович был тогда еще директором д-та полиции и, прослышав об этом деле, счел нужным выслушать лично Утемана.

Обыск у него был произведен одновременно с обыском у Д. Л. Рубинштейна, причем на обыск этот явились от комиссии — член ее прап. Логвинский (б. московский присяжный поверенный) и „господин в штатском" — оказавшийся Мануйловым.

Ограничились они в своем обыске лишь имевшей уже 20-летнюю давность перепиской Утемана с женой, но зато особенно заинтересовались утемановскими коллекциями различной старины, а от этих коллекций перешли на принадлежавшие Утеману паи „Треугольника" и советовали ему, „в виду его немецкого происхождения", поскорее развязаться с ними, так как, мол, участие его в „Треугольнике" может кончиться для него арестом и даже высылкой.

Спустя несколько дней после обыска к Утеману явился комиссионер Рудановский и, сославшись на Мануйлова, предложил ему продать свои паи. Еще несколько времени спустя, ту же попытку сделал банкир Лесин, предложив ему при этом по 500 р. за пай при биржевой цене свыше 700 р.

Тогда же сен. Климович предложил Уте-ману подать об этом официальное заявление, но Утеман от этого уклонился, заявив, что:

— Мануйлов — такая сила, что я этим только погубил бы себя.

Но, когда к утемановскому инциденту прибавился еще казус и с И. С. Хвостовым, сен. Климович доложил обо всем мин. вн. дел. А. А. Хвостову и тов. мин. Степанову, и они указали свидетелю, что необходимо произвести самое тщательное расследование.

Во исполнение этого, конечно, прежде вРего, требовалось выяснить, какое отношение имеет Мануйлов к комиссии ген. Батю-шина и, вообще, имеет ли он к ней какое-либо отношение.

Сен. Климович официально запросил об этом ген. Батюшина, но последний ответил, что ответить на сие он не может, ибо это — тайна…

Тогда о роли Манасевича-Мануйлова министерство вн. дел запросило начальника петроградского военного округа, но тот отсветил то же, что и ген. Батюшин, добавив только, что в данном случае тот или иной ответ может дать только ставка верховного главнокомандующего.

Командировали туда тов. министра Степанова и тот получил там указания, якобы Мануйлов никакого отношения к батюшинской комиссии не имеет, причем последовал приказ расследовать дело Мануйлова в самом широком масштабе. Впрочем, сен. Климович этого приказа не видел, так как „дело шло по военному ведомству".

Характерен отзыв о Мануйлове, данный тут же сен. Климовичем, человеком по должности своей, во время мануйловских авантюр, достаточно всемогущим:

— Я был убежден, что раз Мануйлов требует денег, их ему необходимо дать, иначе скандал неминуем. Я знал, что Мануйлов такой человек, который способен на все, и для меня было ясно, что если бы даже и не было никакого дела о Соединенном банке, Мануйлов сумел бы создать его!

В дальнейшем развитии судебное следствие явило картину весьма оригинальную: свидетели резко разбились на две группы— одна, главным образом, банковые и финансовые деятели, превознося свою чистоту, всячески, если не прямо, то обиняком, старались утопить батюшинскую комиссию, пользуясь для сего, в качестве груза, Мануйловым и его близостью к полк. Резанову; другая группа— все прикосновенные к власти, с ген. Батю-шиным во главе, всячески старались выгородить Мануйлова, определенно выгораживая этим, конечно, и самих себя.

Секретарь митрополита Осипенко, который, увидев в квартире у Мануйлова И. С. Хвостова, сразу же сказал ему:

— Зачем вы пускаете к себе этого человека! — поясняет, что вызвана эта фраза была уверенностью в том, что И. С. Хвостов никогда не простит Мануйлову его расследования по делу Ржевского, в результате которого кузен его лишился портфеля.

Секретарь Штюрмера граф Борх, зашедший к Мануйлову во время обыска, дает о Мануйлове прекрасный отзыв и подтверждает его близость к батюшинской комиссии.

Наконец, сам ген. Батюшин, председатель чрезвычайной комиссии, рассказывает следующее:

В конце мая 1916 г. нач. штаба Верх. Гл. ген. Алексеевым на свидетеля возложено было производство расследования о деятельности банкира Д. Л. Рубинштейна, вызвавшего против себя ряд весьма серьезных подозрений. Для генерала, только что приехавшего с фронта, дело это представлялось чрезвычайно трудным, не столько по его сложности, сколько по чрезвычайным связям Д. Л. Рубинштейна в кругах правящей бюрократии, что делало почти каждый предпринимаемый в связи с его делом шаг сразу же и в первую очередь известным самому Рубинштейну. В связи с этим член комиссии полк. А. С. Резанов и рекомендовал свидетелю И. Ф. Мануйлова как очень надежного и сведущего человека, причем подчеркнул, что Мануйлов состоит при председателе совета министров и хорошо знает всю высшую администрацию.

В этом месте показания ген. Батюшина председатель суда перебил его коварным вопросом: