Иосиф Каллиников - Мощи

— Что, Петрович, не удалось подслушать, — черт попутал. Не пойду я с тобой в трактир, ступай один — половые тебя оботрут, обмоют.

И назло ему крикнул, приоткрыв дверь:

— Эй, кто там, Василий, пойди Петровичу помоги варенье с сюртука очистить.

Сиделец только и мог прошипеть Афоньке:

— Твоя взяла… Ну, ладно ж… попадешься ты. Припомню я…

Вернулся старик. Марья Карповна и войти не дала, накинулась,—

про Петровича рассказала, про обиду кровную, что де, мол, либо сам он подглядеть хотел, да подслушать, либо муж подослал его.

— Что ж, мне чаем напоить нельзя Афанасия? Не человек он, что ли? С утра до вечера на ногах и ночью бог знает как в передней валяется, а тут вот тебе.

И решил Касьян Парменыч мещанина Калябина посадить в трактир сидельцем, а Петровича на постоялый двор за приезжими наблюдать, если еще не хочет уходить от него на четыре стороны. Больше прежнего доверять стал Афоньке старый и по старой привычке ходить начал в трактир посидеть за прилавком вечером и позвал даже как-то Афоньху молельную поглядеть свою.

Марья Карповна старику про письмо Гракиной, а тот:

— Дома, говоришь, — дома знаю, пятьсот не дам, а триста тысяч вложу. Работает инженер, ничего себе и на свои и на сестрины, да еще и на сиротские хочет.

Сам не пошел, а верного человека послал отнести ответ да и насчет подписи поговорить Феничкиной: потому в летах девушка, и сама при свидетелях с поручителем подписать может.

Призвал на другой день вечером Калябина Афанасия завел в молельную и ну поучать, что да как говорить надо.

— Доверяю тебе, понимаешь ты, — смотри лишнего не скажи что. Из двенадцати годовых, мол, дам, на три года. В письме тут прописано. Да чтоб согласие Феклы Тимофеевны было — ее дома. Домики-то и побольше трехсот тысяч стоят, а мы их и за триста к рукам приберем. Векселечки получим, а через годик и передадим кому следует. С моей стороны свидетелем будешь, а процент тебе три тысячи.

— Касьян Парменыч, что я — нехристь какой, деньги брать?

— Такие дела задаром не делаются, — молод ты, поучить надо. Ступай с богом.

— А я, Касьян Парменыч, все на иконы гляжу ваши, — перед такими образами душа сама молится…

— Уеду когда, ночевать будешь, — приходи, молись.

И стал Афанасий Тимофеич верным человеком у Галкина. Первый раз когда в молельной был, ничего разглядеть не успел как следует, а на этот раз, кроме икон старинных в жемчугах, да в яхонтах, и конторку приметил ореховую. Подле аналоя стоит и тоже прикрыта бархатом с крестами нашитыми, а приподнять крышку — капиталы Галкинские, векселя сторонкою и свои и чужие, в уголку и чернильница, а в самом низу книга толстая: приход-расход, а под линейкой — чистое. Денег Касьян не держал дома — в коммерческом банке в бумагах да на текущем, а на расход мелочишки — было: разных колеров пачками, веревочками перевязано подле передней доски в один ряд, а подле боковых стенок — золотые стопками. Еще прадеды постоялый поставили подле конского и с конюшнями, и людская для приезжих, и чайная, и с бакалеей красная лавка выстроена, а все для того, чтоб мужику не заботиться, — лошадок продал и могарыча тут же пропей, и бабе купить что — под боком лавка. Свои прасола у Касьяна Парменыча по торгу ходили и скупали у мужиков лошадей для поставок военных за границу, а не то и своим — ремонтной комиссии. Вот на расход и нужна была старику мелочишка. А главные доходы у Галкина — ссужал под заклад деньги, ничем не гнушался: и в слободе хатенку брал, и под имение не раз выдавал, господам дворянам, и своего брата не забывал — купца. Не только что деньги, а в срок не заплатит процентов, и пошла писать, — глядь через несколько месяцев и пошло с молоточка, свои же, подставные, за дешевку и купят, и опять продадут с процентами. И выходило, что не двенадцать брал божеских, а всех двадцать пять выходило с расходами. И теперь на сиротские нажить захотелось Галкину. Понять не понял Афонька всего, да нашелся человек добрый, разъяснил ему.

Таскался в трактир с портфелем, небольшого роста, один человечек в пальто поношенном и в брюках навыпуск с бахромкою — Иван Матвеич Лосев, частный поверенный. Нет работы, сидит, мужикам в трактире Галкина кляузы строчит, а специально — сводничал: кому что продать, купить, заложить ли дом, под залог ли устроить деньги. Своим человеком в трактире был и с полицией за одну душу.

Пришел Афонька за стойку, в руках письмо и сам задумчив, стоит, на все стороны пакет поворачивает, а напротив в уголку, — в том самом, где Афонька в первый раз монахом сидел, — приглядывается на него Иван Матвеич. Точно нюх у него, — почуял, что не простой пакет у сидельца, а должно от старого поручение, потому раньше Наумов ему исполнял все, а теперь, значит, доверие к Калябину, Афанасию Тимофеичу.

Подошел, будто рюмочку пропустить, а сам:

— Ай в первый раз вам, Афанасий Тимофеич, по такому делу идти от хозяина?..

— В первый…

Не подумавши и ответил, озадаченный поручением, да не к кому-нибудь, а к Гракиной, да еще имеющему отношение к Феничке.

И опять не подумавши:

— К Гракиной…

— По денежному делу, значит, идти. Слышал я, как же, Дракин-то инженер деньжонок ищет. Вы не изумляйтесь, Афанасий Тимофеич, — такая у нас профессия, — понимаете — поверенный, значит доверять можно, потому под присягою царю и богу. Да-с… И нам все известно — потому что поверенному по секрету-с все доверяют.

И захотелось Афоньке расспросить у него, в чем тут дело, почему подпись нужна Феничкина, и как так дома старик прикарманить может? Соблазнился узнать у Лосева, потому ближе Фенички человека у него в душе не было, как звезда Вифлеемская на путях земного странствиия. Странно старик говорил Галкин, чуть прищуривая и без того свои глазки бесцветные, — так что даже

Афонька тревожился за судьбу Фенички. А если он охранять ее будет спокойствие — хоть на шаг, да ближе к цели, пристанищу жития бренного.

— Хотел я спросить вас, господин Лосев, да семь скоро, идти с этим пакетом нужно.

— С превеликим-с удовольствием готов услужить моем кормильцу новому, потому как при Николае Петровиче у меня кредитец был небольшой, так я и теперь надеюсь получить его у вас. Не вссгда-с при деньгах, уж такая наша профессия-с: сегодня густо, а завтра пусто-с. С превеликим удовольствием даже услужить вам готов. Кроме хорошего, ничего от меня не услышите. Уж такое положение-с наше сообща с сидельцем коммерцию наводить. Каждый человек у вас на глазах, всех видите и опять под началом половые — насчет этого они народ верный, с первого слова гостя насквозь видят, народ смекалистый. Процентик им маленький и будьте-с спокойны… они это вам, а вы-с мне только глазом моргните, уж я знаю как подойти к делу-с. Так вы-с, Афанасий Тимофеич, выйдите к столику, удобней там поговорить будет…