Иосиф Каллиников - Мощи

Василий половой сразу смекнул, что обрабатывает Лосев сидельца нового, и без предупреждения поверенному селянку с графинчиком маленьким и с закусочкой:

— Для начину-с, Афанасий Тимофеевич, прикажете вам подать?

— Некогда!

Рассказал ему Афонька про заем Дракинский, про старика Касьяна и про то, что Феничкииа подпись нужна зачем-то, и осторожно спросил:

— Никак не пойму я, в чем тут дело?

— Одну только минуточку-с обождать извольте, сейчас я селянку свою кончу и провожу вас немножечко, а то и вы опоздать сможете; Касьян Парменыч насчет таких дел человек строгий, да и на людях говорить — и стены-с теперь уши имеют, а я вам, Афанасий Тимофеевич, один на один-с объясню все. Только вам бы следовало вперед выйти и там, знаете, подле лабаза на углу обождать капельку, — я мигом-с.

Сдал Афонька Василию кассу и пошел ждать Лосева на угол.

Темная ночь, по-весеннему, когда лед на реке ломает и ветерок легкий подмораживает ручьи на улицах.

Вынырнул Лосев, за собою идти велел и на втором проулке обождал Калябина.

— Так вы говорите-с, триста тысяч собирается дать старик?! А много ж он вам обещал, — не секрет-с?..

— Три тысячи.

— За такие-с денежки маловато… Меньше десяти брать нельзя. Ну да на первый раз что делать?! А как домики-то улетят от барышни Гракиной, это я расскажу вам сейчас. Да-с… Получит господин инженер денежки-с, ухлопает в дело, а про черный день и не оставит — да-с, а такой день подойдет, обязательно-с. Поверьте опыту моему, — придет такой денек обязательно-с… В три срока платить придется, да процентики. Подойдет первый — а у него, глядь, несчастие — либо пенька сгорит, либо на фабрике пожар какой, — в такой день обязательно-с несчастие случится: всегда уж бывает так. Подошлют человека с угла керосинцем пеньку полить и керосинцу немного нужно, всего-всего на полтинничек, куда там, и на двугривенный хватит, — небольшой расходец ведь, а?.. А тут либо закуривать станет кто подле, либо незатушенную папироску-с обронит, — обязательно в этот день подле политого курить будут, такой уж закон-с — недорого и возьмут за это — красную и готово дело — товар такой, что через полчаса и сарая нет, и пожарные не поспеют доехать, как одни балки останутся. А тут платеж завтра-с… да-с, денежки-то есть, конечно, а пожар потребует пополнения, либо перестраховки какой, а если на фабрике произойдет несчастие — ремонт, — не останавливать же из-за этого всего дела! Ну и выйдет, что в срок и не сделан платеж. Законный срок Касьян Парменыч выждет и предъявит векселек куда нужно-с, домики-то и ухнули барышнины. Может, и не сам Галкин заниматься станет таким делом, а продаст векселечки эти кому, а тот и устроит что полагается. А может и сам, а только вскселечки-то будут проданы для отвода глаз. Векселя-то, разумеется, не уйдут от Галкина, на то и подставные люди у него есть для таких случаев, а домики-то ухнут. И не с инженера уплаты требовать будут, а с барышни-с, потому как над ними теперь опеки нет, вышли из такого возраста, а только попечительство, так сказать надзор за имуществом на случай расточительства, а попечителем-то у ней маменька-с. Другой бы, может, и успел что придумать, а женщине — куда ж?! Инженеру не до того будет — своя работа!.. А чем платить барышне, ежели дядюшка не взнесет деньги, ведь в полном здравии и разумении векселек подпишет с дозволения попечительницы и при свидетелях. Да-с… И полетят домики… Была невеста первейшая-с и вдруг — бесприданница. Несколько тыщонок может останется про старость, а уж домики-с — тю-тю-с… Тут, Афанасий Тимофеевич, дело тонкое-с… Старик-то не даром дает денежки. Мозговатый старик… А дело-то верное, не было б верным — Касьян бы не дал. Понимаете-с теперь, почему я говорил, что три тысячи тут не деньги? Уж если послал — значит и в будущем помогать по этому делу будете: человечка найти курящего, либо еще что. Только вы никому-с про меня ни словечка. А если еще в чем понадоблюсь, либо человечка найти какого нужного — с превеликим-с удовольствием посоветую-с и человечка укажу нужного, потому вы теперь вместо Наумова кормилец наш. А затем до свидания, Афанасий Тимофеич, не смею задерживать вас своим присутствием, мне тут-то-с сворачивать. Извольте оставаться счастливо-с!..

Задал Афоньке задачу частный поверенный, всю дорогу продумал он.

— В первый раз уступил ее, — сам, можно сказать, Николке отдал, сам его познакомил подле мельницы, и теперь предаю Касьяну — на нищенство ее обрекаю пакетом этим.

В кармане пакет щупал и руки горели — разорвать, уничтожить его, чтоб и помину о нем не было, и знал, если разорвет, другого надежного найдет человека Касьян Парменыч, а он ничего и знать не будет о судьбе Фенички.

— Если буду следить, может и помогу чем, из беды ее выручу как-нибудь.

Не заметил, как подошел к дому Дракинскому, что почти на самом конце города с трепальными и фабрикой, — спокон века стоял — кирпичный, нештукатуренный, точно острог новый или богадельня мещанская. На пеньях, подле самой железной дороги поместье Дракинское. (Был в старину лес темный, а пришли времена новые, и лес вырубили, и остались одни пенушки, пеньки, и стали мещане на пеньях селиться, и оттого вся слобода звалась Пеньки).

Звонил когда — руки дрожали и, пока со второго этажа сбежали отворять по лестнице, все время сердце выстукивало:

— Предатель, предатель… Сам предаешь, сам предаешь, сам, сам…

А по лестнице подымался…

— Увижу ее, сейчас увижу, сейчас, сейчас…

И увидал ее с репетитором — провожала его в передней, Никодима Александровича Петровского, ученика последнего класса Учительского института, — того самого, что в мечтах рыцарем был недоступным. Только теперь уже не мечтала о нем по-девичьи — разорвали перед ней завесу познания ласки Николкины, и мечты и фантазии улетели сказочные, — был перед ней: роста среднего, с резким лицом угловатым — без усов, бороды, с папироскою и с большими глазами серыми. Может, и теперь мечтала, да по-иному только: не о рыцаре, что в прекрасном саду ей соловьем про любовь расскажет и поведет в волшебный замок, а о человеке смертном, в грехе рожденном, ласки которого и хотела и боялась, оттого и боялась, что теперь поняла только, что и раньше любила его, да не та уж любовь девичья, а любовь греха смертного. И сама не та Феничка, и любовь иная, и мечты по ночам в сновиденьях всем телом вздрагивающим томительны.

Не застенчивость провожаний к подругам за уроками позабытыми, а лукавый смех женский, завлекающий и отталкивающий.

Афонька взошел, сперва не узнал Фенички, и она его не признала в поддевке синей, с короткими волосами, с бородкой клинушком.

Вошел в горницу дожидать Антонину Кирилловну и слышал, как Феничка говорила с Петровским.