Владислав Романов - Смерть во спасение

Подбежал один из тысяцких, доложил, что они нашли князя.

— Так где он?

— Он утонул... — опустив голову, пробормотал воин. — Бежал по крыше, спасаясь от наших людей, оступился и упал прямо в бадью, наполненную кровью. Когда мы спустились, он уже захлебнулся...

— Глупая смерть! — помрачнел хан.

Начинался уже май, гонцы, посланные тайно проведать, как в Новгороде готовятся к осаде, привезли вести неутешительные: два больших рва с вкопанными на дне острыми кольями затрудняли быстрое продвижение к крепостным стенам. Кроме того, молодой князь установил повсюду метательные орудия, с помощью которых будет весьма легко поливать кипящей смолой осаждающих. Лазутчики обнаружили и заградительные сети на реке и ряд странных ям в десяти саженях от главного тракта, каковые наверняка будут использованы в сооружении хитроумной западни. Иными словами, новгородцы ждали монголов и готовились к этой встрече всерьёз.

С наступлением тепла Ахмат в одну из ночей навестил князя Александра. Он был удивлён, что никто из жителей не спал, все дружно работали: что-то копали, строили, месили в самом городе и за его пределами. Оракул не смог внятно объяснить, что именно рыли люди, но Батый и без этих подробностей понял, что Новгород не так скоро откроет для него свои ворота. Но больше других хана волновала южная Русь, чьи земли богаче и где он надеялся собирать немалую дань. Но если он растеряет основные силы здесь, то до киевских и черниговских княжеств ему не добраться.

Он призвал к себе Субэдея, дабы заручиться поддержкой одного из главных военачальников.

— Я решил идти воевать Киев и половцев, а не тратить силы на распутывание хитроумных ловушек новгородского князя, каковые он для нас заготовил. Южные народы более ленивы и податливы, они умеют ценить жизнь и её наслаждения, потому там нам будет полегче. — Слуга по знаку хана наполнил пиалы кумысом. — Я устал от кровавых ручьёв...

Батый умолк, глядя куда-то мимо неподвижного узкого лица старого цепного пса своего деда. Тёплый ветерок раскачивал полог юрты, играя с ним, как шаловливый мальчишка, касался тёмных, словно вылепленных из глины монгольских лиц и стремглав вылетал наружу, точно боясь быть схваченным и обезглавленным на месте. Но причина была другая: на пороге возник княжич. Именно в это мгновение хан вспомнил белое как снег лицо мёртвого Василия, на которого ему неожиданно захотелось посмотреть, и вздрогнул: ему почудилось, что дух княжича где-то совсем рядом и почти в упор его рассматривает. Оттого лицо властителя и превратилось в глиняную маску. Он не боялся духов и призраков, его раздражало, что он ничего не может сделать, дабы укротить их. Властителю даже почудилось, как в юрте запахло кровью.

Субэдей заметил непонятную настороженность на лице Батыя и недоумённо взглянул на него.

— Я бы сделал так же, — согласно покачал головой полководец. — Мы застрянем под Новгородом...

Полог юрты вдруг приподнялся, словно кто-то невидимый покинул её. Хан с облегчением вздохнул.

— Ну вот и хорошо. Завтра и выступим, — с облегчением сказал он.

Новгородский дозор обнаружил неприятеля в одну из туманных ночей: ворог шёл столь скрытно, что только воевода Сбыслав Якунович по шелестению ветерка да приложив ухо к земле за две версты учуял приближение рати. Он не стал мешкать. Открыл обманные лазейки и вместе с ратниками поскакал в крепость.

Туманная тёплая ночь по всему была выбрана неспроста, но Александр, подняв по тревоге дружину, подивился:

— Они что, лазутчиков не засылали? Не видели, какие обманные западни мы им ставим?.. Зачем тогда ночью да в туман идут? Ты же сам говорил, что кто-то вертелся около крепости, — поделился он своими сомнениями с Шешуней.

— Да татарва же! — презрительно отозвался таинник. — Ума-то не наша палата. Козельск два месяца брали. Это от храбрости ратной?

Савва, охранник князя, обычно немногословный и не участвующий в спорах, на этот раз не выдержал:

— А если они все тайные ловушки наши знают да заранее помосты для рвов срубили, да придумали, как стены скоро одолеть, то за полчаса со всем управятся и тебе, Шешуня, первому язык смолой зальют.

Таинник зло зыркнул на Савву, но двухметровый рост да косая сажень в плечах давали последнему столь неоспоримые преимущества, что браниться с ним никто не решался: все знали горячность охранника, её и князь не остудит, а потому Шешуня и промолчал.

— Савва прав, — согласился Александр. — Дураков бы и рязанцы побили. Миша!

К князю подскочил один из новгородских воевод.

— Возьми людей, и оба подъёмных тайных моста через рвы срубить. Всех лучников на стены. Варить смолу.

Через полчаса новгородцы были готовы к бою, однако рати Батыевы не появлялись.

— В первые наши ловушки угодили, о чём я тебе и толковал! — усмехнулся таинник. — А теперь дозорные на животе ползут, проверяя каждый вершок дороги.

Уже рассвело, когда у ближней лесной опушки замелькали всадники. Они не спешили выступать из леса, наблюдая за крепостью.

— Странно себя ведут, — на сей раз удивился и Шешуня. — Мне рассказывали, что любят открыто объявляться, показывать свои несметные рати, а тут — как тати лесные.

Послышались торопливые шаги, и на башню влез Ратмир. Он повалился на пол, будучи не силах отдышаться.

— Я в лесу был, чтоб на ворога посмотреть, — сразу же объявил он. — Это наши русские ратники.

— Так чего же они прячутся? — не понял Александр.

— Не знаю...

— Видимо, Батый навербовал отряд и решил приготовить нам подарочек, — тотчас сообразил таинник. — Эти объявят себя какой-нибудь ростовской дружиной, мол, бежим от татар, примите, мы откроем ворота, они войдут и в одну из ночей перережут наших сторожей и впустят ворога. Силки старые!

— А если и впрямь бегут? — предположил князь.

— Чего же в лесу хорониться? Выходи да разговаривай. Но лучше не пускать, ваша светлость. Не жалей того, кто плачет, а жалей, кто скачет!

Но вскоре дружина вышла из леса, и каково же было удивление новгородцев, когда впереди на белом коне они увидели Ярослава Всеволодовича, живого и невредимого, в начищенных до блеска доспехах, который шумно стал приветствовать ратников на крепостной стене, словно вернулся из удачного похода. Однако, когда он въехал в город, народ не изъявил большой радости. Все смотрели на князя с удивлением и грустью, ибо знали, что в живых ныне остались только те, кто счастливо избежал брани с монголами.

Однако Александр обнял отца с радостью.

— Пойдём в дом, поговорим! Миша, позаботься о дружине отца, накормите их, а как только появится Батый, зови меня! — попросил он воеводу.