Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

Теперь, почувствовав свою позицию неуязвимой, Моргана была готова возобновить отношения с внешним миром. В скором времени ее торговля начала процветать. Она обменивалась товарами не только с Британией и Арморикой, но и со всем бурлящим западным миром, который больше всего жаждал получить ее несравненные военные машины: с Галлией франка Хлодвига, с Италией остгота Теодориха, недавно победившего герула Одоакра — завоевателя Рима, с Испанией вестготов, а также с Восточной Римской империей со столицей в Константинополе. Она продавала зерно, вино, скот, тяжелое и легкое вооружение, кожу и шерсть, роскошную мебель и изысканные ювелирные украшения. Покупала она железо и все металлы от олова до золота, строительный камень — известняк и мрамор — для замены гранита из собственных карьеров там, где его нельзя было использовать, пеньку для мастерской, льняную ткань для одежды и убранства, даже шелк с Дальнего Востока, поступавший из Константинополя и предназначенный лишь для нее одной, наконец, те редкие продукты, которых не было в Авалоне, — оливковое масло и пряности. И, поскольку вывозимые ею товары ценились намного дороже привозных, остров благоденствовал и ее подданные ни в чем не знали нужды. В порту всегда царило большое оживление, но предосторожности ради чужеземные галеры впускали туда лишь по одной, сами же сделки совершались за воротами, в которые не дозволялось входить никому из приезжих. Почти вся торговля происходила именно таким образом, но иногда — изредка — Моргана отправляла в море и свои галеры.

А вскоре, как она и предполагала, ей довелось изведать также опыт войны.

Поскольку на острове одних товаров было в избытке, тогда как других недоставало, Моргане почти сразу пришлось задуматься о своих отношениях с внешним миром — именно поэтому она предприняла гигантские работы по строительству оборонительных сооружений. Еще одной причиной стала война, которую Клаудас, владыка Пустынной Земли, могучего королевства на юге Арморики, в 493 году объявил Бану Беноикскому и его брату Богорту Гонскому. Армия Клаудаса числом и мощью превосходила объединенные войска Бана и Богорта, и, несмотря на совершенные ими в сражениях подвиги, неприятель постепенно захватывал их земли. Они послали вестников к Артуру, но тот вел ожесточенную войну против своих последних врагов — каледонцев из Горры и пиктов. Бок о бок с ним сражались племянник Гавейн и четырнадцатилетний Мордред, который уже выказал необычайные способности воина и стратега, сочетавшиеся с безраздельной преданностью Круглому Столу. Итак, Артур не сумел помочь своим союзникам. В середине 496 года Бан с несколькими соратниками был осажден в крепости Треб, а Богорт с остатками своей армии отступил к западной оконечности Арморики, упиравшейся в океан, откуда стал совершать свирепые набеги на захватчиков, в течение долгого времени оказывая сопротивление Клаудасу. Незадолго до этого Моргана завершила строительство последних оборонительных сооружений и создала пять караульных постов на дозорном пути вдоль скалы, окружавшей весь остров.

Однажды ночью Бондука разбудила ее и сказала, что караульные южного поста прислали гонца, который просит, чтобы она срочно прибыла к воротам Авалона. Отправившись туда верхом, Моргана поднялась на дозорный путь. Вдали виднелось яркое пламя, которое отбрасывало на море неясные и жуткие длинные отблески. Треб полыхал, словно факел. Моргана немедля распорядилась привести остров в состояние полной боевой готовности. Из караульных помещений доставили военные машины, тяжелые метательные снаряды, баллисты и катапульты со всем их снаряжением. Триста воинов регулярной армии выстроились на дозорных путях вдоль стены и южной скалы над воротами, вскоре к ним присоединились шестьсот добровольцев, обучившихся владеть оружием, и резервный отряд, состоявший из остальных мужчин и такого же количества приведенных Бондукой женщин — не меньше половины из тех, что населяли Авалон. Все они в тревожном молчании стали ждать рассвета.

Наконец солнце осветило небо, море и побережье Беноика, поглотив зарево пожара, но сделав видимыми густые клубы дыма. От берега отошла небольшая барка с квадратным парусом, почти касавшимся воды, и медленно направилась к острову. Когда она была примерно в середине пути, на юго-востоке показалась военная трирема, гребцы которой усиленно работали веслами, явно стремясь догнать ее. Эта трирема вышла из порта Беноик, уже давно захваченного войсками Клаудаса. Она быстро приближалась к барке и должна была пройти рядом с выступающим из воды рифом. Моргана знала, на каком расстоянии он находится от ближайшего к нему островного берега — в пределах досягаемости ее боевых машин. Она сверилась со своими записями: тяжелые орудия размещались на скале, и снаряды летели с высоты сто пятьдесят футов над уровнем море, что увеличивало зону поражения. Лично установив прицел, она определила силу натяжения четырех катапульт в соответствии с дистанцией и весом камней, выбрав самые тяжелые. Орудийные расчеты заняли свои места, и, когда галера, почти настигшая барку, оказалась на одном уровне с рифом, Моргана приказала поразить цель. С великолепной согласованностью и ужасающей силой катапульты выстрелили, издав один-единственный сухой щелчок, и четыре словно спаянных между собой, куска гранитной скалы описали в воздухе огромную дугу. Все они попали в трирему, почти полностью разрушив ее. Один камень как тростинку разрубил мачту, которая обвалилась вместе с парусом и реей, повредив палубу и убив несколько человек. Другой вдребезги разнес корму, увлекая за собой рулевого, мостик и штурвал. Еще два угодили в борт судна, сломав множеств весел и сделав две пробоины прямо над ватерлинией. Поскольку именно в этот момент мачта рухнула набок, трирема так наклонилась, что в пробоины с шумом хлынула вода, быстро затопившая трюмы. Судно пошло ко дну, а девятьсот воинов и воительниц Морганы издали торжествующий вопль, приветствуя свою королеву. Их безграничная уверенность в том, что они могут победоносно отразить нападение любого врага, подтверждалась мощью боевых орудий с поразительной и невиданной доселе точностью стрельбы, мгновенной гибелью большой военной галеры, столь же уязвимой для катапульт Морганы, как жалкий рыбачий ялик — для обычной катапульты, неприступностью острова благодаря гигантским — природным и рукотворным — укреплениям, а также неограниченным ресурсам, позволяющим выдержать самую долгую осаду, но прежде всего — гениальной прозорливостью властительницы Авалона.

Между тем барка, пройдя через узкий восточный вход в гавань, направилась к берегу и вскоре застыла у пристани. На землю ступили женщина с ребенком на руках и мужчина, походивший одновременно на моряка и на слугу. Женщина была одета в длинную тунику и роскошно вышитый плащ. Густые золотистые кудри ниспадали на ее плечи. С виду ей казалось около двадцати лет. Она была очень высокого роста и так прекрасна собой, что затмевала королеву Гвиневеру, на которую походила возрастом и лучезарной красотой. Ребенку было не больше года.