Сергей Зайцев - Тур — воин вереска

Как правовед с академическим образованием капитан Оберг подходил к делу написания приказов со всей основательностью, приказы его, более пространные, чем у других офицеров, и менее понятные непосвящённому в тонкости права человеку и кажущиеся сухими тому, кто привык к обращению с живым словом, отличались, однако, юридической правильностью, и ни один судейский крючок из generalkrigsratt [20] Высший военный трибунал (швед.) при всём желании ни к какому слову, ни к какой фразе не мог бы придраться: приказы свои он весьма тщательно продумывал и обосновывал. И выходило так, что если капитан Оберг нечто приказал, то тут уж ни один полковник, ни один генерал из помянутого трибунала и ни один въедливый чиновник из Военной коллегии шведской короны с высоким самомнением или без не смог бы ничего поправить — ни добавить и ни отнять, — разве что отменит приказ сам король.

Приказы последних дней, красивым почерком написанные и ровным голосом зачитанные, капитан Оберг вкладывал в свою походную Библию. И было их уж несколько...

— Herren är min herde... [21] Господь мой пастырь... (швед.) — тихо начал молиться один из мародёров, вывернув голову и со смертной тоской глядя на капитана, сосредоточенно пишущего приказ; серьёзность капитана и даже некоторая его мрачность не обещали мародёрам ничего доброго.

Другие мародёры жаловались солдатам на свою беду, на незаслуженное бесчестье, поносили последними словами несчастливую Фортуну; потом весьма негромким голосом, чтобы не услышал офицер, намекали тем же солдатам, что водятся у них денежки, которые очень легко поддаются дележу. Однако солдаты оставались к их прозрачным намёкам глухи.

...несколько приказов уж было между страницами священной книги.

Когда генерал Левенгаупт получил от короля приказ собрать обоз с достаточным количеством пропитания, воинского платья и боевого запаса, то немало забот легло именно на плечи опытного и смекалистого адъютанта. Если бы не участие капитана Оберга, если бы не помощь его советом и делом, обоз не скоро бы вышел из Риги, хотя он и без того припозднился, и вышел бы он не в том составе, а в существенно меньшем. Поиски и починка телег и фур, наём возниц, покупка части припасов [22] Значительную часть припасов, предназначенных для главной армии, корпус Левенгаупта, расквартированный в Риге, получил из-за моря. , заключение договоров с рижскими купцами и поставщиками, среди которых в большинстве были пройдохи-евреи, так и норовящие обмануть словом или делом — недодать, подменить, завысить цену, а то и попросту при первой же возможности украсть или ещё как-то иначе объехать на кривых, — всем этим довольно успешно занимался адъютант. А когда обоз наконец вышел из Риги и медленно потянулся на юго-восток, генерал поручил капитану Обергу новое весьма ответственное дело...

Здесь мы должны сказать, что молодой шведский король, не обладавший в начале войны достаточным опытом военачальника, введя свою доблестную, хорошо вооружённую армию в чужие земли, рекомендовал подчинённым не церемониться ни с мирным населением, ни с захваченным имуществом врага, ни с попавшими в плен неприятельскими гарнизонами: никого и ничего не щадя, жечь и крушить всё и вся, наказывать смертью за малейшие провинности и даже за подозрение в злоумышлении, короче говоря — двигаться быстро и уверенно и оставлять за собой мёртвую пустыню. В одном из приказов Карла предусматривалось: «Контрибуцию взыскивать огнём и мечом. Быстрее пусть потерпит невиноватый, чем ускользнёт виноватый... Было бы лучше, чтобы все эти места были уничтожены грабежами и пожарами и чтобы все, кто там живёт, виноватые или невиноватые, были истреблены». А в другом приказе Карл наставлял своих солдат: «Жители, которые хоть сколько-нибудь находятся в подозрении, что оказались нам неверны, должны быть повешены тотчас, хотя улики были бы неполны, для того, чтобы все убедились со страхом и ужасом, что мы не щадим даже ребёнка в колыбели...» В этом он, надо думать, равнялся на кумира своего, Александра Великого, у которого тактика поголовного истребления населения, полного уничтожения городов и сел была излюбленная и который, прибегая к этой жестокой тактике, единственный из полководцев, что были до него и были после, сумел захватить Согдиану и Бактрию [23] Нынешний Афганистан. и сломить гордый, свободолюбивый дух населявших их племён. Однако спустя некоторое время короля Карла стали посещать сомнения: быть может, по неопытности он ошибался, и совсем не разумно это — оставлять у себя за спиной страну обиженных и обозлённых, оставлять побоище на побоище и пожарище на пожарище. Другое было время, другое место, другие обстоятельства. Быть может, и достославный Александр, царь Македонский, оказавшись в нынешних обстоятельствах и в здешних местах, стал прибегать бы к иной тактике?..

И явным свидетельством того, что Карл XII решил взять на вооружение иную тактику, может послужить случай, произошедший с королём на одном из Могилёвских мостов [24] Авангард шведских войск вошёл в Могилёв в июле 1708 года. Отступающие русские войска разрушили мосты, и шведам пришлось эти мосты восстанавливать. Поскольку стройматериалов не хватало, шведы ворвались в Буйничский монастырь и разобрали на бревна многие деревянные постройки вместе с церковью Успения Матери Божьей Буйничской. . Однажды Карл, лично проверив посты, ехал через восстановленный мост. Вдруг конь под ним заволновался, резко остановился и испуганно попятился. Король едва удержался в седле. Удивлённый, он велел осмотреть мост. Когда солдаты из охраны подняли доски, они увидели, что на одной изображён лик Спасителя, а на другой — лик Божьей Матери. Карл приказал поднять эти иконы и отставить их в сторону. Он ещё больше удивился, когда конь сразу же двинулся по мосту. Король велел расследовать это дело. Установили, что при постройке моста были использованы иконы из буйничской церкви. Все найденные иконы вернули в пустой монастырь. А виновников — двоих чересчур усердных шведских солдат — за насилие над монахами и за святотатство в тот же день повесили по августейшему приказу...

Генерал Левенгаупт, человек дотошный, исполнительный и умеющий подчиняться, знающий приказы короля (но не знающий ещё о его сомнениях), имел, однако, своё мнение относительно сношений с населением завоёванной страны. Перед ним была поставлена весьма трудная задача — провести огромный обоз через обширную вражескую территорию, причём провести с возможно меньшими потерями и по возможности скорее; не в его интересах было озлоблять население и не в его характере было прибегать к карательным мерам, тем более — без особых на то оснований. Вот и велел хитрый старый лис Левенгаупт любимчику адъютанту своему капитану Обергу ехать с небольшим отрядом далеко впереди обоза и ловить и наказывать — безжалостно, на месте, без лишних следственных и судейских проволочек — мародёров, пойманных за руку, эту сволочь, шатунов и негодяев, и тем самым демонстрировать местному населению сострадательное и справедливое шведское сердце. Как поверят литвины шведу, так, глядишь, и обоз без осложнений и лишних забот пройдёт через земли литвинов. В какой-то мере, конечно, наивно было рассчитывать убедить местное население в том, что все шведы хорошие, но вполне можно было надеяться убедить местное население в том, что не все шведы плохие. Тем более, что это была только одна из мер, придуманных генералом. Как показало дело, все меры, вместе задействованные, неплохо способствовали продвижению обоза, хотя, конечно, без стычек с местным населением на долгом пути не обошлось, но это все были мелочи терпимые.