Виталий Гладкий - Маркитант Его Величества

Его проводниками были три молчаливых послушника. Судя по их крепким фигурам и по оружию, которое они взяли с собой, монахами они только числились и занимались, скорее всего, теми же делами, что и Юрек под руководством Младена Анастасиевича — шпионили за турками. Лес и горы они знали досконально, да и лошади под ними были непростые, а предназначенные для езды по горам. Что касается пегой кобылки Юрека, то она одинаково хорошо чувствовала себя в любой обстановке и прыгала по горным тропам, как коза.

Именно тогда она и получила своё имя от одного из монахов. С удивлением глядя на то, как легко и с какой ловкостью лошадка преодолевает трудные подъёмы, на которых даже их жеребцы стонали от натуги, как люди, он пробормотал:

— Это не лошадь, это Шарац. Истинно говорю...

— Что такое Шарац? — прицепился к нему Юрек.

— Пегий конь королевича Марко. Был когда-то такой...

— Расскажите о нём, — попросил Юрек; ему уже надоело, что его проводники изображали из себя немых.

Монах немного поколебался, но затем, видимо, вспомнив наказ настоятеля потакать Юреку, насколько это возможно, начал говорить:

— Марко был сыном Вилы, волшебной королевы, и дракона. Марко купил жеребёнка, страдающего от лепры, вылечил его, отпаивая вином, и в конце концов вырастил прекрасного коня. Он назвал его Шарац, что означает Пегий, и они стали настоящими друзьями. Королевич любил коня больше, чем брата, он кормил его из своей тарелки и поил из своей чаши. В народе говорили о Марко и Шараце, что это дракон верхом на драконе. На полях сражений конь топтал копытами турецких солдат и откусывал уши их лошадям. Кроме того, он был способен прыгнуть вверх на три длины копья, а вдаль — на четыре. Щарац высекал копытами искры, а из его ноздрей вырывалось голубое пламя.

— Сказки, — убеждённо молвил Юрек.

— Несомненно, — подтвердил инок. — Да вот только в мире столько чудес, которые человек даже не замечает, что королевич Марко и его конь Шарац вполне могут оказаться былью. Люди всего лишь наделили своего защитника сказочными способностями. Так иногда бывает.

Юрек согласно кивнул, и на этом разговор прекратился. Но с той поры кобылка стала Шарацем, хотя и не была жеребчиком. Мысленно Юрек уже давно называл её Пегой, а поскольку она была родом из Сербии, он стал звать лошадку по-сербски. И что удивительно, на имя Шарац она откликалась куда быстрее, нежели ранее на простой зов.

Монахи довели Юрека до границы и передали надёжным людям; дальше им ходу не было. Надёжными людьми оказались сербские граничары. Чтобы воспрепятствовать продвижению Оттоманской империи вглубь Европы, австрийское правительство создало вдоль своих южных границ пояс военных поселений, жители которых — граничары — за несение военной службы по охране границы освобождались от большинства повинностей. Военная граница была длинной; она простиралась от берегов Адриатики на западе до предгорий Карпат на востоке.

Местное хорватское и венгерское дворянство неоднократно требовало у императора Леопольда отменить вольности для граничар, чтобы превратить их в обычных крепостных крестьян. Однако императорский двор предпочитал сохранить Военную границу, служившую дешёвым источником пополнения австрийской армии. Ведь граничары приобретали за свой счёт необходимое воинское снаряжение и получали денежное содержание только во время военных действий. Поэтому защитники рубежей Священной Римской империи были хозяевами положения на отведённых им участках границы и не особо оглядывались на вышестоящее начальство.

Когда Юрек впервые увидел граничар, то открыл рот от изумления — они точь-в-точь были похожи на донских казаков! Запорожцы иногда с ними объединялись для совместных походов, да и в самой Сечи донцы присутствовали, в основном беглые. Граничары были конными, носили высокие горластые шапки из овчины, украшенные птичьим пером, красный или голубой кафтан с меховой опушкой (летом с короткими рукавами, почти безрукавку), под кафтаном — белую рубаху с вышивкой и полосатые штаны, заправленные в кожаные сапожки. Из-за плеча граничара выглядывало длинное дуло «янычарки», за поясом торчал пистолет (а то и два), на боку висела сабля, в руках он держал пику, а в зубах торчала неизменная трубка, которая дымила день напролёт.

Узнав, что их гость — бывший запорожский казак и турецкий невольник, граничары прониклись к Юреку дружеским расположением.

— Хочешь попасть в Вену? — переспросил старый граничар, выпустив из своей трубки с длинным чубуком густое облако табачного дыма.

— Очень! — искренне ответил Юрек.

Они сидели в мазанке граничара, которая не отличалась богатством, зато угощение было знатным — постарались жена и две дочери старика, которого на недавнем сходе избрали начальником местной стражи. Несмотря на свои немалые годы, он выглядел молодо, был подтянут, жилист и выглядел как настоящий рубака, коих Юрек немало перевидал в походах на Крым. Такие «старики» могли любого молодого казака за пояс заткнуть. Не было людей более выносливых и терпеливых, чем старые запорожцы.

На обед граничар пригласил трёх своих сыновей и проводника, надёжного человека, которому монахи передали Юрека, что называется, из рук в руки. Чего только не было на большом столе! «Чевапчики» — колбаски из рубленого свиного мяса, «еретина» — зажаренная на вертеле козлятина, «кастрадина» — вяленая баранина, «пршут» — вяленый свиной окорок, брынза, «гибаница» — пирог с творожной начинкой, «альва» — орехи, сваренные в мёду, «проя» — кукурузный хлеб, «погача» — белый хлеб... И это только то, что Юрек знал. Но были и другие мясные блюда, которых ему никогда не доводилось ни видеть, ни пробовать. Обрамлением всего этого пиршественного изобилия служили всевозможные овощи и зелень.

Что касается напитков, то здесь всё было проще — всего два сорта вина, но очень хорошего, и подсоленный каймак. Юрек ел так, как никогда раньше. Он набил живот до каменной твёрдости. Наверное, сказались сильное волнение, которое ему довелось испытать в плену у лесных разбойников, и скудный рацион, которым он питался вместе с монахами, соблюдавшими пост.

— Увы, в этом деле мы ничем помочь не сможем, — сказал старый граничар (его так и звали — Старый Негош). — А самому добраться до Вены тебе вряд ли удастся. Слишком много на дорогах развелось разбойников и нищих, которые хуже разбойников — первые хоть и оберут до нитки, но оставят жизнь, а вторые точно зарежут. Кроме того, везде рыщут разведывательные отряды османов, те тоже не пощадят. Да и в венгерских сёлах к одинокому путнику, тем более не одной с ними крови, отнесутся как к злодею и спустят собак. А псы в этих местах презлющие.