Виталий Гладкий - Маркитант Его Величества

Юрек согласно кивнул. Он уже имел возможность познакомиться с местными псами, когда поднялся вместе с монахами в горы и они наткнулись на овечью отару, которую охраняли шарпланинские овчарки. Они не впечатляли размерами, но злобностью превзошли всех собак, с которыми Юрек когда-либо встречался. Овчарки готовы были загрызть путников, и Юрек не был уверен, что им удалось бы от них отбиться, несмотря на оружие, не будь поблизости пастуха, который успокоил свирепых псов.

Потом монахи рассказали, что люди, убегая от османов и покидая свои дома, старались брать только самое необходимое. И несмотря на то, что в разорённой стране свирепствовал голод и нечем было кормить детей, они всё равно не оставляли своих собак и забирали их с собой — как верных охранителей и защитников. Свирепые шарпланинские овчарки свободно могли растерзать небольшой вражеский отряд.

— И что же мне тогда делать? — спросил обескураженный Юрек.

— Вступить в австрийскую армию. Как раз сейчас войска Карла Лотарингского идут на помощь Вене, потому что ожидается поход османов на Австрию.

— Только не это! За свою жизнь мне уже довелось навоеваться всласть. Я не трус, но, став солдатом, я точно никогда не увижу Вену. Солдат жив до первого боя. А там уж как придётся, куда судьба укажет. В такие игры с фортуной лучше не играть.

— Но я не сказал, что тебе нужно встать в ряды австрийских мушкетёров или пикинёров, — улыбнулся Старый Негош. — В армии есть первая линия, вторая, обоз, тыл...

— Вы это к чему?

— Чтобы не бить ноги по скверным дорогам и избежать разных опасностей, тебе нужно получить патент маркитанта. Купишь себе фургон, лошадей, запасёшься тем, что необходимо солдатам в их повседневной жизни, и в добрый путь. Армия оградит тебя от многих неприятностей, и вместе с нею ты легко дойдёшь до Вены. И не только дойдёшь, но ещё и заработаешь себе денежки, дабы было на что жить в имперской столице.

Идея граничара показалась Юреку настолько заманчивой, что он немедленно дал согласие. Старый Негош помог с маркитантским патентом, нашёл ему фургон и двух жеребцов арденской породы. А товары для солдат выдал из своих запасов. От них явственно попахивало контрабандой, но на это Юреку было наплевать — граничар ведь тоже должен был что-то заработать. Кульчицкий не поскупился, заплатил щедро, и не столько за товары, сколько за добрый совет. Так он превратился в армейского маркитанта Его Величества императора Священной Римской империи Леопольда...

Наконец армия оказалась на другом берегу Рабы, и на мост хлынули фуры маркитантов, повозки ремесленников и армейские прилипалы. Шум поднялся такой, что, наверное, на небесах было слышно. Бестолковая суета, визгливые крики мнимых калек, которые вдруг избавились от своих увечий и приобрели немыслимую прыть, ржание лошадей, хлёсткие щелчки кнутов, которыми возницы охаживали не только лошадей, но и особо наглых типов, прущих напролом, негодующие вопли и брань склочных маркитанток, визг попавших в переплёт девиц лёгкого поведения, обычно оберегаемых солдатами, но только не мародёрами, которым плевать на всё, за исключением собственного кошелька...

Юрек тоже особо не церемонился. Его мощные ардены буквально проломили человеческую стену, а кнут охладил наиболее рьяных нищих, занимавших места в человеческом потоке явно не по чину. Вскоре мост, совсем не предназначенный для такого скопища людей и повозок (он трещал, пошатывался и, казалось, что вот-вот рухнет под немыслимой тяжестью), оказался позади и приободрившиеся ардены прибавили шагу. Они явно чувствовали, что наступило время бивака и что хозяин угостит их отборным овсом. Юрек сам удивлялся, каким образом они чуют время привала. Может, это им подсказывала кобылка?

Конечно же свою верную пегую лошадку он даже не мыслил продать или вообще бросить. Она была привязана чембуром к задку фургона и проявила себя в толкотне самым героическим образом, отбиваясь задними копытами от особенно настырных проходимцев, под шумок мечтавших стащить что-нибудь из запасов маркитанта, всё внимание которого было приковано к бедламу, творившемуся на мосту. Больше всего их привлекал бочонок с крепкой сливовицей; она у Юрека была отменного качества.

Нужно сказать, что торговля у Кульчицкого сразу заладилась. Он точно знал из предыдущего опыта, что нужно солдату. Поэтому выбирал товар, предложенный Старым Негошем особенно придирчиво. Пули у Юрека были лучшими, это сразу отметили мушкетёры, бывалые вояки, превосходную сливовицу он не разбавлял водой, как некоторые маркитанты, а уж его табак и вовсе был выше всяких похвал. Без этого зелья, столь необходимого в военное время, солдаты чувствовали себя не в своей тарелке. После ужина над лагерем висело сизое облако от дыма солдатских трубок. Табак успокаивал, навевал приятные мысли и располагал к почти домашнему уюту, изрядно подзабытому, но такому желанному.

Юрек быстро смекнул, на чём можно сделать хорошие деньги — табак был самым ходовым товаром. Добраться до Вены вместе с армией — это, конечно, хорошо, но время попусту зачем терять? Чтобы завести в столице Австрии своё дело, одной рекомендации Младена Анастасиевича будет маловато. Нужен капитал. А его-то как раз и не хватало для большого размаха.

Табак он начал делать по заветным рецептам старых запорожцев. Собственно говоря, у каждого из дедов были свои тайны приготовления «знатного» табака и полностью раскрыть их не представлялось возможным, но Юрек был малым смекалистым и уже на втором году пребывания в Сечи кое-что выяснил на сей счёт. Пока армия ползла с черепашьей скоростью по Венгрии, время от времени вступая в сражение с отрядами куруцев Имре Тёколи или османами, Юрек по мере возможности искал нужные травки. И находил.

Материнка, любисток, мята, тирлич, падуб, буркун — все эти травы были развешаны для просушки под тентом фургона, и вечерами от него шёл такой густой и насыщенный запах, словно маркитант вёз не продукты и разные воинские принадлежности, а отменное, совсем свежее луговое сено, заготовленное весной, в пору буйного цветения. Материнка добавлялась в табак, дабы солдат животом не маялся, что совсем не удивительно при тех продуктах, которые он употреблял. Любисток хранил его от разной нечисти и добавлял аромата. От мяты лучше соображалось, падуб был лекарством при зубной боли, тирлич больше помогал старым солдатам, у которых болели суставы и старые раны, а что касается буркуна, то он и вовсе был незаменим. Особенно после кровопролитного сражения, когда солдату хочется поскорее забыть вид гибнущих врагов и смерть товарищей.

Поэтому табак у Юрека был разный — кому что нужно. Болят зубы? Покупай табак с падубом. Ломота в костях? А вот тебе, старый вояка, табачок с тирличем. Не спится после боя и в голову лезут разные дурные мысли? Так это же просто, закури табачную смесь с буркуном! Конечно, Юрек никому не рассказывал о своих секретах, но его табак и впрямь помогал солдатам как лекарство. А уж каким мягким и ароматным он был! Не то что примитивный горлодёр у других торговцев.