Станислав Венгловский - Лжедмитрий

— А куда... посадским? — опомнился один сотник.

Наверняка он предвидел, он понимал, чем это всё обернётся.

— Известно куда, — сказал воевода, отворачиваясь. — Сюда. За крепостные стены. Как обычно... Не то окажутся у злодея.

Сотникам оставалось поспешить к своим стрельцам.

Что говорить, воевода Басманов как-то сразу полюбил этот город. Ему нравилось глядеть с высокого берега, с крепостных валов и стен, на широкую Десну и на задеснянские дали. Это напоминало картины, которые открываются с высоты московских холмов. Видно было далеко. Особенно красивым казался противоположный берег. Деревья стояли ещё в россыпях ярких красок, а краски эти менялись ежедневно. Утром их покрывало сплошными седыми туманами, к обеду они сияли, как начищенное золото, как багрец на церковных стенах, чтобы к вечеру снова окутаться лёгкой синеватой дымкой.

Конечно, не будь воевода занят военными приготовлениями, не дожидайся он всё-таки подхода сюда противника — он мог бы часами, пожалуй, глядеть на волны красавицы Десны. Мог бы до одури рассматривать белые стены предместий, которые лепились по берегам, а берега спускались к воде уступами. Хороши были новгород-северские хаты и днём, и вечером, и утром, когда из каждого дымохода поднимались розовые дымки, так что враз и многократно увеличивалось вроде количество тополей, которые стоят в городе на всех улицах.

И вот эти предместья должны исчезнуть в огне и дыму!

Воевода, отдав распоряжения, попытался было снова уснуть, забыться, но сон не шёл. Ему казалось, что сквозь мощные бревенчатые стены дома проникают звуки из предместий, особенно из верхнего — из Ковалёвки, которая ближе от крепости и в которой неприятель должен появиться прежде всего. Воевода выслушивал донесения, прикидывал, что предпримет самозванец, достойный ли он соперник, кто с ним ещё придёт сюда, будет ли с кем сражаться князю Мстиславскому, будет ли чем последнему хвастаться перед царём. Воевода знал: на полк Мстиславского царь Борис возлагает главнейшие свои надежды. Счастливый поход, говорят, может обернуться для Мстиславского тем, что он станет царским зятем.

И всё же как ни старался уберечь себя от неприятных переживаний воевода Басманов, а вскоре почувствовал он крепкий запах дыма. Он вышел на дальнее крыльцо, и ещё только открыл дверь, как был ошеломлён волною человеческих криков. Крики эти, лай собак шли уже не только от Ковалёвки. Гул наполнил уже саму крепость, куда стрельцы сгоняли посадских людей. А дым валил и валил, и на фоне белого снега, который уже сплошь покрывал землю, крыши домов, деревья, зелёные кроны тополей, полосы этого дыма выделялись так отчётливо, что казались неестественными.

Воевода не удержался. Он взобрался на самую высокую крепостную башню, откуда накануне любовался задеснянскими далями. Да, стрельцы делали свою работу основательно, их сегодня не в чем было упрекнуть. Красные кафтаны мелькали в дыму так часто, словно стрельцов там было не меньше тысячи. На краю посада, который был расположен у самой реки, уже чернели пожарища, и только отдельные деревья ещё, обугленные и мёртвые, стоя испускали струи дыма. А дальше всё уже утопало в чёрной сплошной пелене.

Да, Басманов умом понимал бедствие людей, которые лишились вдруг крова, пристанища для детей, понимал, что они тем самым как бы невольно стали ближе к злодею-самозванцу, что они поддержат его при первой возможности, поддержат не по каким-то там соображениям долга, но просто потому, что им захочется отомстить власти, которая их жестоко обидела. Басманов это отлично понимал, но поступить иначе не мог. Он должен удержать хотя бы эту крепость — во что бы то ни стало. Он клялся царю. А что касается увеличившегося числа возможных сторонников самозванца, так он надеялся превзойти их бдительностью и воинской силою.

Да, посады исчезали. Но они уже не могли принять у себя самозванца. Не могли увеличить число его воинов.

Как бы там ни было, но в эту ночь, в переполненной народом крепости, воевода уснул спокойным сном человека, честно исполняющего свой долг.

Конные казаки самозванца, как и предполагалось, появились на следующий день после того, как были сожжены посады.

Басманову дали знать, и он лично видел сотни людей, которые с гиком, подобно татарам, прискакали к чёрным пепелищам. Удивлению и возмущению их не было предела. Они чувствовали себя обманутыми. Они кричали, размахивали руками, сверкали саблями. Они проклинали, конечно же, защитников крепости, которые лишили их лёгкой добычи. Наверняка они хорошо ведали, кто сейчас хозяин в крепости, и были убеждены, что такой воевода им не уступит. Они хотели занять посад, чтобы отогреться, потому что сразу после выпавшего обильного снега ударили крепкие морозы. Они надеялись сытно поесть-попить в посадах... А что получилось? С высоких крепостных валов на них глядели защитники, грозили мушкетами и пушками.

Не солоно хлебавши казаки самозванца удалились на ночь куда-то в ближние леса, подальше от крепостных пушек. Они коротали время у костров, могли поживиться мясом скота, разбежавшегося при пожаре в посадах. Но крепость была им не по зубам.

Они дожидались своего предводителя. Он же приехал через день после их прихода.

К этому времени в Новгороде-Северском распространились слухи, будто севрюки повсеместно встречают самозванца хлебом-солью. Будто навстречу ему выходят даже те обитатели лесных чащоб, которые любое начальство считают нечистой силой, которые при появлении самого ничтожного должностного лица стремятся забраться как можно дальше в лес, лишь бы не подвергнуться порче от дурного глаза. Зато попадись им такой начальник в подходящий миг, в подходящем месте — ни у кого из них не дрогнет рука, чтобы прикончить его, как вредное насекомое. Самозванца встречают колокольным звоном в церквах, и навстречу ему вместе с народом выходят священники с иконами и причтом. И всех он привечает ласково, ни на кого не держит зла. Всех прощает. Он простил даже черниговского воеводу Татева.

Эти слухи, конечно, доходили до Басманова. Более того, воевода выслушивал показания беглецов из Чернигова, у которых были свои основания оставаться верными Борису Годунову и которым посчастливилось бежать и добраться до Новгорода-Северского. Слышал Басманов и о том, что к Чернигову подошли донские казаки, что явились туда и запорожцы во главе с кошевым Вороною. Конечно, у самозванца собирается огромная армия. Однако Басманов знал и о раздорах в этой странной армии. Слышал, что часть поляков ушла, не получив условленной платы. А что касается казаков да лесных разбойников — Басманов ни во что не ставил такое войско.

Когда появились основные силы самозванца, Басманов внимательно наблюдал за ними из бойниц крепостной башни. Он даже велел доставить в башню одного перебежчика из Чернигова, который уверял, будто разговаривал с самозванцем и, стало быть, может узнать его в какой угодно толпе.