Маргита Фигули - Вавилон [litres]

– Исма-Эль, начальник лучников, светлейший.

Набусардар был поражен. Ему отчетливо припоминалась ночь, когда Исма-Эль явился в сад на свидание с Телкизой. Набусардар не мог спокойно думать об этом, он тяжело дышал, постукивая кованым каблуком о мраморный пол.

– Что с тобой, князь? – Итара сжал холеной рукой металлический подлокотник в виде лежащего леопарда.

Набусардар не отвечал, мысленно спрашивая себя:

«Этот человек совершил подлость, а теперь я повышу его в чине, назначу преемником достойнейшего Наби-Иллабрата? Нет и нет! Не бывать этому. Да и может ли Исма-Эль верно служить Набусардару, если однажды он уже предал его? Или…»

В душе Набусардара шла борьба, отражавшаяся на его лице. Глубокие морщины разбежались вокруг сузившихся глаз.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Итары, Набусардар отошел к статуэтке из стеатита, изображавшей праздник урожая и пожертвования первых плодов. Стоя у ее постамента, Набусардар барабанил пальцами по виноградной кисти, погруженный в нерешительные раздумья.

Если б не этот случай! Как быть?

Возможно, Исма-Эль сам сожалеет о своем поступке и раскаялся в том, что безрассудно позволил Телкизе увлечь себя? Да и кто устоял бы перед ней, тигрицей?! Во всяком случае, это не умаляет его ратных доблестей, а любой храбрый воин – желанный человек в армии Набусардара. Да и не время сейчас сводить личные счеты.

Набусардар вернулся к Итаре и прямо посмотрел ему в лицо.

– Ты принял решение, светлейший? – спросил тот. – Все взвесил, все обдумал и решил?

– Да, – твердо ответил Набусардар, – Исма-Эль будет повышен и займет пост Наби-Иллабрата. Тебя же я назначаю начальником лучников.

– Это большая честь для меня, светлейший, но мне и в голову не приходила такая возможность, я дал тебе совет, не ожидая награды.

– Я отличил тебя, мой Итара, за твои способности. В них я не сомневаюсь. Вот взяв в свое время Сан-Урри помощником к себе, вверив ему вавилонский отряд, я действительно допустил промах.

– Ты все еще подозреваешь его в измене, светлейший?

– Уверен, что это так. Сан-Урри больше всего радел о своем честолюбии, предпочитая дешевый блеск и сомнительную славу. С людьми считался, когда это было ему выгодно, царя признавал лишь такого, который блюл бы его интересы. Богам поклонялся, только нуждаясь в их помощи. Он и родину продал ради корысти. Похитив план Мидийской стены, он определенно передал его персам. Взять ее иначе они не могли.

– Возможно, время подтвердит твою правоту, – отозвался Итара. – Но я хотел бы поговорить с тобой еще об одном деле, – он сделал небольшую паузу, – это поручение вавилонской знати. Ходят слухи, будто крестьянка из деревни Золотых Колосьев пленила тебя и ты забыл о народе, обрекая его на гибель. Вельможи верят тебе все меньше и меньше.

Набусардар вспыхнул, но ценой невероятного усилия сдержался.

– Какие из моих поступков позволили им так судить обо мне? – спросил он. – Разве не я создал халдейскую армию?..

– …которую, по их словам, ты столь легкомысленно теперь послал на смерть…

– Это о разгроме двадцати тысяч воинов под Холмами?

– Да.

– Но где же тут моя вина?

– Твоя вина в том, что ты необдуманно доверил войско неопытному царю.

– Но разве я в ответе за то, что в нашем государстве слово неопытного государя значит больше, чем ум двухсот сановников?!

– Ты сам должен был возглавить войско. Отчего ты этого не сделал?

– Я предвидел исход этого сражения и не мог взять на душу такой грех.

– Прости, но я и в самом деле не понимаю тебя, светлейший.

– Когда-нибудь вы все поймете, да поздно будет. А у меня готов сорваться упрек – как жаль, Итара, что я ошибся в тебе. Да ведь и его ты припишешь наущению этой девушки.

– Откажись от нее, Набусардар. За тем я к тебе и пришел. Таково желание вавилонских вельмож, об этом они просили уведомить твою милость. Иначе знать отвернется от тебя.

– Народ не отвернется, – воскликнул Набусардар, – и если вельможи не считают своим долгом защищать родину, ее защитит простой народ! На него я возлагаю свои надежды. Поэтому я вооружил его. А вавилонским вельможам передай, что последний раб из рудников для меня дороже, чем они.

– Но ведь и я – вельможа, Набусардар! – вскричал оскорбленный Итара.

– Так же как и я, Итара. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что сейчас важнее всего?!

– Я давно не видел тебя, ты сильно изменился. Для тебя нет ничего святого – ни богов, ни особы царя.

– Не секрет, что я не питал и не питаю почтения к идолам и недалеким правителям. Увы, Валтасар – последний царь из рода Набонидов, и поневоле приходится оказывать ему почести. Но коль скоро боги послали нам царя, лишенного разума и благородства, будем же хоть мы мудры! Или ты тоже подозреваешь меня в стремлении захватить престол и с недоверием относишься ко всему, что я делаю?

– Вельможи поговаривают, будто ты для того и отослал Валтасара на север, чтобы тем вернее погубить его и захватить престол.

– Что еще? Что еще говорят обо мне вавилонские вельможи? – не выдержав, вскричал Набусардар. – Быть может, им любопытно будет знать, что я думаю о них? В таком случае, Итара, грешно тратить драгоценное время на пустые разговоры. Ступай и скажи им, какого я о них мнения. Тот, кто доверяет мне, пусть остается в армии, остальные могут поступать, как сочтут нужным. Мудрец, создавший народы, создал простой люд. И не было случая, чтобы простой народ предал родину. Я пойду с простым народом.

Едва сдерживаясь, Итара встал, чтобы уйти и передать эти слова вельможам. Скрестив на груди руки, он склонил голову.

Прощаясь, Набусардар сказал ему:

– И ты, Итара, решай сам, что тебе больше по душе, но помни – волк и тот не покидает свою стаю, когда на нее нападает враг.

Итара снова скрестил руки на груди и склонил голову.

Словно избитый плетьми, смотрел Набусардар ему вслед, смутно ощущая, как подступает дурнота, похожая на ту, от которой он искал избавления в целебном источнике на холме Колая. Он противился ей из последних сил. Нет-нет, он не поддастся. Поборет ее. Теперь не время, теперь…

Набусардар сделал несколько шагов, чтоб убедиться, что сознание не оставило его, глубоко вздохнул – нет, еще жив.

Итара бесшумно вышел, лишь сквозняком взметнуло полы его плаща.

Дверь осталась открытой, потоки воздуха шевелили шерстяные занавесы. С улицы донесся голос, требовавший пропустить в дом командования армии.

Безошибочно узнав его, Набусардар приказал страже отворить ворота.

– Нанаи! – только и смог вымолвить он, когда посетительница переступила порог и дверь за нею затворилась.

Она стояла перед ним в шлеме и длинном плаще, надетом поверх женского платья.