Маргита Фигули - Вавилон [litres]

Она вцепилась в него дрожащей рукой.

– Что я стану делать? – исступленно повторила она.

– Да, что ты предпримешь после этого? – не подымая глаз от жидкости, повторил Даниил.

– Были некогда Балкис-Македа, царица Савская, Томирис, доблестная царица массагетов, была египетская царица Tea, ассирийская царица Семирамида, Иезавель, царица Израильская, Элисса, жена Сихарбала, основательница Карфагена… почему бы и Халдейским царством не могла править женщина?

– Ты собираешься взять власть?

Она кивнула.

– А Валтасар?

– Я выпрошу для него смерть у всемилостивейших богов.

– А известно ли тебе, что грешно посягать на жизнь другого?

Весь ее вид свидетельствовал о страшном волнении. Красные пятна покрыли ее шею, щеки, лоб.

– Твое учение ужасно, – прошептала она в бессилии, и золотая чаша выскользнула из ее рук, ударив ее по ногам. От боли царица вскрикнула и упала на колени перед статуей великой богини.

Даниил был ее последней надеждой. Она рассчитывала на его помощь в устранении Валтасара. Царица не считала убийство Валтасара злодеянием, поскольку оно будет совершено на благо державе. Но Даниил не велит убивать. Она думала об этом с первых дней, как над Вавилоном нависла угроза персидского нашествия. Валтасара надо низложить, но нельзя допустить, чтобы вместо него правили Набонид или жрецы. Единственный выход, казалось ей, в том, чтобы занять трон самой и своим первым советником назначить Даниила. Она верила, что это спасло бы Халдейское государство.

Она рассчитывала, что Даниил согласится подкупить вавилонских евреев, которые убьют Валтасара. Сделать это им будет тем легче, что Валтасар был их злейшим врагом и ни от одного из царей они не натерпелись столько, как от него. Замысел казался ей превосходным, и вот Даниил разрушил его, сказав всего два слова: не убий! В ту минуту она возненавидела его, но ненависть ее скоро растаяла. Когда Даниил нагнулся, чтобы помочь ей встать, она не отклонила помощь и схватила его за руки.

Ее роскошные одежды были забрызганы водой и елеем. На дорогой ткани расплывались масляные пятна.

Она беспомощно взглянула на Даниила, но гнев ее уже остыл, и она улыбнулась.

Жестокость царицы была не столько проявлением ее натуры, сколько внушена воспитанием. Царица была красивая женщина и душу имела скорее добрую. Сейчас, когда Даниил поддерживал ее и помогал ей встать, она была особенно хороша.

Лицо Даниила осветилось мягкой улыбкой, он чувствовал, что к нему вернулось расположение царицы, которым он дорожил, как дорожат благосклонностью любимой женщины.

Удивительные отношения связывали этого седобородого старца и венценосную красавицу. Весь двор недоумевал, чем Даниил обворожил неприступную царицу, которая с презрительным высокомерием отвергала ухаживания самых красивых военачальников из личной охраны царя. Туда попадали сыновья из наиболее знатных княжеских семей, и их обязанностью было не только охранять особу царя, но и развлекать царицу. Этим обычаем не пренебрегала еще ни одна из халдейских повелительниц, напротив, они не упускали случая вскружить голову царским телохранителям и возбудить в них ревность друг к другу. Двор покровительственно смотрел на любовные приключения цариц, так как это отвлекало их внимание от развлечений царя, которому, как сыну богов, надлежало предаваться сладострастным утехам. Нынешняя царица хорошо знала о порочной жизни царя, тем не менее оставалась ему верна, и единственный мужчина, с которым она охотно коротала часы томительной праздности, был пророк Даниил. Она никому не жаловалась на свой удел, даже Даниилу. В обществе мудреца царице становилось как будто легче, а его вера в лучшие времена передавалась и ей. Своей любовью к единоплеменникам он подавал ей пример любви к халдейскому народу. Уважение, с которым Даниил относился к чужим обычаям и верованиям, заставляло и ее чтить чужие обычаи. Добросердечие и человеколюбие пророка, его самоотверженная верность соплеменникам вдохновляли ее на служение Вавилонии. Подобно Даниилу, который стремился освободить евреев из плена и тем спасти их от гибели, царица решила отвратить от Вавилонии чреватую опасностями войну. Для этого надо было убрать царя, не способного управлять государством.

Что предпримет она, спросил Даниил, глядя в чашу с елеем, если окажется, что Валтасар ведет страну к гибели? Очевидно, именно это предсказание и прочитал пророк, хотя и высказал его в форме вопроса. Но она поняла его намек и теперь, еще раз все обдумав, решилась перед солнечным ликом божественной Иштар упросить Даниила помочь ей.

Взволнованным жестом царица коснулась его одежды и зашептала:

– И все же выслушай меня. Помоги мне, и я добьюсь освобождения евреев из вавилонского плена. Они станут свободными людьми и вернутся на родину. Ты ведь знаешь, как они тоскуют по Сиону и Иерусалиму.

– Успокойся, царица, – так же тихо ответил он, – и поясни, чего ты ждешь от меня. Я с радостью сделаю все, что в моих силах.

– Я хочу попросить богов послать Валтасару смерть.

Даниил невольно отшатнулся, так зловеще прозвучали ее слова.

– Не бойся, это справедливо, и сами боги помогут нам. Поручи кому-нибудь из сильных мужчин своего племени заколоть его в муджалибском парке. Он всегда прогуливается там перед ужином. Заплати им из моих денег. Любую сумму. Можешь пообещать им свободу и возвращение на родину. Можешь пообещать им все, что угодно. Я не откажу в любой награде за его смерть.

– Ты ведь любишь его, царица.

Она ответила ему уничтожающим взглядом.

– Ты не любишь его?

Царица вздрогнула и сжала губы.

– Царица!

– Ах, какое тебе дело до моих чувств, Даниил, что тебе за дело до этого? Лучше ответь, поможешь ты или нет.

– Я уже советовал тебе не брать на душу столь тяжкий грех.

– Поможешь или нет?

– Ты слишком взволнована, а человек в волнении допускает ошибки.

– Ты хочешь помочь мне или не хочешь? – повторила она угрожающе, намереваясь уйти из святилища.

– Неужели тебе так хочется быть повелительницей Халдейского царства?

Царица метнула в него острый, будто копье, взгляд и зловеще прошептала:

– Ты заодно с персами!

– Царица!

– Заодно с ними!

– Царица!

– Да, я изобличу тебя перед царем, перед советом, я изобличу тебя перед халдейским народом.

С этими словами она направилась к выходу. Но у порога она оглянулась. Даниил спокойно стоял перед статуей Иштар, и его невозмутимость привела ее в еще большее негодование. Она невнятно бормотала какие-то угрозы.

– Ты даже не оправдываешься? – наконец спросила она.

– Позволь объяснить тебе все.

Она остановилась, выжидая, и это означало, что он может говорить.