Маргита Фигули - Вавилон [litres]

Надо было еще придумать, как выманить у знати сокровища и этим лишить ее возможности помогать Набусардару. Пожалуй, лучше всего убедить ее, что боги предвещают опасность восстаний и грабежей и поэтому самое надежное – укрыть свои богатства в подземельях Эсагилы.

И наконец, третий источник пополнения кладовых Храмового города – обряд очищения девушек перед ликом Иштар. Девушек из знатных семей и простолюдинок, которых сочтут достаточно красивыми, заранее продавать богатым вельможам.

Исме-Адад поделился с Сан-Урри всеми этими соображениями. Выходило, что военные расходы не истощат сокровищниц Эсагилы.

Когда Исме-Адад заговорил о халдейских красавицах, Сан-Урри поднял на него бегающие глазки и сказал:

– Раз уж ты заговорил о девушках, то и у меня есть к тебе просьба.

Верховный жрец ответил улыбкой.

– Как тебе известно, святой отец, персидский князь Устига попал в руки Набусардара при содействии одной девушки из деревни Золотых Колосьев. Говорят, она настолько хороша собой, что Устига потерял голову, хотя он и не очень падок на женщин.

– И что же?

– Я не прочь познакомиться с ней. Я хотел бы оценить ее прелести перед ликом божественной Иштар. – Он прибавил доверительным тоном: – Я отомщу ей за Устигу. Мне кажется, Иштар жаждет ее крови.

– Да благословит твои намерения Мардук, – кивнул Исме-Адад.

– Я обещаю подарить Мардуку десять золотых кубков. Это фамильные ценности нашего именитого рода, и на них нет ни одного поддельного камня.

Исме-Адад опять улыбнулся и протянул для поцелуя перстень на указательном пальце – символ сана верховного жреца. Это был жест монарха, правителя Халдейской державы.

А на просьбу Сан-Урри он ответил так:

– Правда, девушка, о которой речь, уже третий год отказывается принимать участие в празднестве богини любви и брачных уз. Возможно, она заупрямится и на этот раз.

Глазки Сан-Урри загорелись:

– Разве Эсагила не может заставить ее?

– Скорее всего, именно так мы и сделаем. Тем более что эта девушка – дочь Гамадана, а Гамадан приходится братом Синибу, который потерял эмблему отряда с изображением Мардука. Как ты помнишь, достопочтеннейший, его пришлось казнить у Ворот Смерти посредством вливания в глотку расплавленного свинца. Эсагила поступила так, чтобы отвратить от себя гнев Мардука. Но вся семья Гамадан убеждена, что жрецы опасались могущества Синиба и только потому велели казнить его. А ведь мы лишь исполнили волю Мардука. С той поры все Гамаданы ненавидят Мардука и Эсагилу. Потому и дочь Гамадана пренебрегает обрядом очищения девушек.

– Будет только справедливо, если Храмовый город прибегнет к насилию, – заметил Сан-Урри.

– Я пошлю жрецов к Гамадану. Если он не согласится добром, я прикажу силой привести его дочь накануне празднеств. Пусть порадуется Мардук.

Оба усмехнулись.

Вошел служитель и положил на стол верховного жреца глиняные таблички, свитки, папирусы и кожаные ленты. Потом шепнул что-то на ухо Исме-Ададу.

Пока служитель ждал распоряжений, верховный жрец сказал, перебирая почту:

– Мне надо ответить на просьбы верующих. Я вижу, что прибыли письма даже из Египта и Персии, хотя Набусардар и приказал закрыть границы. Таблички в льняных обертках – это от евреев. Я всегда узнаю их по оберткам.

Он вынул из обертки одну табличку и стал вполголоса читать:

– «Благороднейший Иоаким обещает пожертвовать Мардуку тридцать слитков золота, если Мардук возьмет его под свое покровительство». Надо тебе заметить, – улыбнулся Исме-Адад, – что Иоаким один из еврейских богачей и до последнего времени признавал только Яхве. А теперь, когда ситуация усложнилась, он, видимо, чувствует себя не очень уверенно под сенью крыл Яхве.

– И ты примешь его, святой отец?

– Я полагаю, что Мардук благосклонно примет его дар. Это значительнее десяти золотых кубков.

Сан-Урри нахмурился при этих словах. Тогда, чтобы загладить промах, верховный жрец прибавил, что и десять кубков – щедрый подарок, особенно если камни настоящие.

– Разумеется, настоящие, – надменно кинул бывший помощник верховного военачальника.

– А теперь, досточтимый Сан-Урри, да охраняют великие боги каждый твой шаг.

Сан-Урри понял намек и поднялся, собираясь уйти.

– Ты можешь выйти вот в эти двери, чтобы избежать какой-нибудь нежелательной встречи, – предупредил его верховный жрец, – сегодня я больше никого не успею принять.

Едва Сан-Урри удалился, Исме-Адад повернулся к служителю:

– Пусть войдет, я давно жду его.

Служитель вышел, и вскоре в комнате появился благородный Сибар-Син. Он пал ниц перед верховным жрецом.

– Да продлятся дни твои бесконечно, святой отец, и да сияет твоя мудрость подобно звездам.

– Будь благословен, Сибар-Син.

Верховный жрец отодвинул послания в сторону, а именитого гостя усадил на диван. Исме-Адада поразила нежность кожи его красивого лица – Сибар-Сину могла позавидовать любая девушка. Глядя на это лицо, нельзя было поверить, что Сибар-Син причастен к смерти своего отца и матери. Белая шелковая сорочка, по вороту расшитая золотом, подчеркивала невинность его облика. Поверх сорочки на нем был новейшего фасона узкий кафтан цвета морской волны с рукавами по локоть. В тон ему были башмаки с золотой шнуровкой. На пальце сверкал перстень с крупным смарагдом.

Он небрежным жестом откинул руку с перстнем на спинку дивана и заговорил:

– Скоро будет праздник цветов и любви. Я неоплатный должник божественной покровительницы любви, потому что никому еще она не дарила столько услад, как мне. Во время предстоящих празднеств, как и каждый год, я хотел бы испросить ее милостей. Может быть, святой отец изволит сказать мне, не забыла ли обо мне божественная Иштар и удостоит ли она меня любовью моей избранницы?

– Божественная Иштар пойдет навстречу желаниям твоего сердца, Сибар-Син. Ты можешь выбрать любую из вавилонских дев.

– Та, о которой я думаю, не из Вавилона.

Верховный жрец поднял брови.

– Да, святой отец, она не из Вавилона, а из деревни Золотых Колосьев. Весь город говорит о ней с тех пор, как Набусардар арестовал Устигу. Говорят даже, что она могла бы стать над алтарем олицетворением самой Иштар. Набусардар домогается ее любви, а она помогла ему схватить Устигу, но в любви отказала. Она горда и непреклонна. Однако благородный Сибар-Син сломил упрямство не одной женщины. Всему Вавилону известно, что я непревзойден в любви, и я хочу, чтобы дочь Гамадана узнала меня… А может быть, на нее претендовал Набусардар?

Исме-Адад покачал головой.

– Набусардар рассорился с Эсагилой. Я полагаю, что в этом году он даже не примет участия в празднествах Иштар. У него голова занята войной.