Валерий Осипов - Избранное

— Результатом новой германской политики на востоке, — продолжал говорить Гюнше, — должно быть безжалостное истребление всех элементов, не пригодных для германизации. Эта историческая цель состоит из нескольких взаимосвязанных между собой проблем. Поголовная германизация тех категорий местного населения, которые окажутся для этого пригодными. Устранение всех национальных групп, не пригодных для германизации. Переселение коренного населения рейха на завоеванные земли восточных провинций — разумеется, после окончательной очистки их от нежелательных элементов. Для осуществления этой исторической задачи повсеместно на территории России подлежат устранению партийные деятели, активные коммунисты, политические представители всех видов и рангов, комсомольцы, активисты, хозяйственники, бродяги без определенного места жительства, евреи, обманом добившиеся освобождения из лагерей и гетто, агенты НКВД, партизаны, политруки, носители эпидемических заболеваний, члены русских банд, вооруженные повстанцы, снабжающие мятежников и агитаторов, скопища подростков…

Неожиданно сделав шаг вперед, Гюнше закричал высоким голосом:

— Встать!

Зондеркоманда с шумом поднялась.

— За исполнение этой исторической задачи никто из вас и никогда не будет нести никакой личной ответственности! — рубанул воздух рукой Гюнше. — Я заранее снимаю с вас всю личную ответственность на весь срок службы в зондеркоманде! Всю полноту личной ответственности за все исполненные впредь по моему приказу акции будем нести только я, рейхсфюрер СС Гиммлер и сам великий фюрер Германии Адольф Гитлер!

Через два дня после уничтожения цыганского табора всем нижним чинам зондеркоманды выдали чистые расчетные книжки остбанка. Вскоре выяснилось, что в один из ближайших дней предстоит экспедиция в лежащий неподалеку небольшой городок, в котором преобладает еврейское население. Евреи подлежали вывозу на железную дорогу, их имущество — конфискации.

На операцию выехали в девять часов утра. В одиннадцать городок был взят в круговое оцепление. Солдаты зондеркоманды начали планомерное движение по кварталам.

Крысин во главе отделения из десяти человек, среди которых был и Лимон, шел по одной из центральных улиц. За ними, урча моторами, медленно двигались две крытые грузовые машины. Дома, в которых жили евреи, заранее были отмечены местной полицией особыми знаками.

…Низкие деревянные ворота. Желтая шестиконечная звезда на калитке. Ударом сапога распахнув ворота, Крысин первым входит во двор. Пусто. Тихо. Возле собачьей конуры оборванная железная цепь.

Крысин приближается к окну. Прикладом высаживает раму. Отскок в сторону. Никакого ответа.

Рванув на себя дверь, Крысин ждет. Тишина. Скрип двери на петлях. И снова тишина.

Крысин, Лимон и еще двое зондерсолдат входят в дом. В первой комнате стоит белый как мел бородатый старик, рядом курчавый молодой парень.

— Деньги. Золото. Драгоценности, — четко говорит Крысин, не спуская взгляда с дверей в другую комнату, за которой слышен шепот и сдержанное дыхание еще нескольких человек.

Старик молча показывает на стол, на котором в картонной коробке лежит несколько ручных золотых часов, кипа довоенных советских облигаций, русские деньги и немецкие марки.

Крысин сует в карман марки и часы. Советские деньги и облигации разбирают Лимон и солдаты.

Крысин подходит ко второй двери. Курчавый парень сжимает кулаки. Краем глаза Крысин видит, как медленно поднимает автомат Лимон.

Крысин рывком открывает дверь. Старуха и две молодые женщины. Курчавый бросается вперед. Очередь. Парень, будто наткнувшись на невидимую стену, делает два шага в сторону и падает. Струйка крови изо рта. Крики, суматоха, рыдания. Старик становится на колени, молится. Женщины, кусая руки, сгрудились возле теплого еще трупа. Крысин командует выводить всех во двор. Лимон и солдаты подталкивают обитателей дома прикладами. Крысин бегло осматривает комнату — смятые постели, жалкая утварь, детские игрушки, швейная машинка, ситцевые платья на вбитых в стены гвоздях.

Женщин и старика грузят в крытый фургон. Крысин с отделением переходит к следующему дому.

Здесь все по-другому. Дом двухэтажный, с мезонином. Хозяин, маленький, толстый, лысый, встречает во дворе, кланяется, приглашает войти в дом как дорогих гостей. Вся семья в сборе. Женщины почтительно приседают. Двое мужчин, моложе хозяина, быстро наливают в стоящие на столе стаканы водку. Придвигают закуски. Крысин и Лимон выпивают, берут по куску рыбы.

— Ценности? — коротко спрашивает Крысин.

Хозяин утвердительно кивает головой. Широким жестом приглашает на второй этаж.

Скрип ступеней под сапогами. Маленькая комнатка — нечто вроде деловой конторы. Железный ящик — сейф. Хозяин открывает сейф, достает золотые царской чеканки десятки, щедро сыплет в руки Крысину и Лимону. Монет тридцать — сорок, не меньше. Лимон доброжелательно треплет хозяина по плечу. Хозяин улыбается.

Снова на первый этаж. Двое зондерсолдат, чавкая, пьют и закусывают возле стола. Крысин оценивающе смотрит на двоих мужчин помоложе хозяина. Ткнул пальцем в левого:

— На выход!

Быстрый осмотр женщин. Вот эту, молодую.

— На выход!

Хозяин удивленно поднимает брови. Крысин грозит ему пальцем. Хозяин прижимает руку к груди: понимаю, понимаю, понимаю…

Лимон наливает себе и Крысину. Молча пьют. Крысин поворачивается к хозяину. Тот быстро вынимает из жилета золотые карманные часы. Крысин прячет их в карман.

Двоих, мужчину и женщину, уже вывели к машинам. В последний раз Крысин оглядывает двор и дом. Пошарить бы здесь подольше — наверняка нашлось бы еще кое-что. Но надо торопиться.

Хозяин дома стоит на пороге. В глазах — грусть, тоска, недоумение. Крысин жестом приказывает ему скрыться. Хозяин понимающе кивает головой, входит в дом, плотно прикрывает за собой дверь.

Потом он снова осторожно выглядывает во двор. По лицу его видно, что хозяин в общем-то доволен оборотом событий. Часть семьи все-таки удалось сохранить. А золотые десятки? Бог с ними. Где наживают, там и тратят. Даст бог здоровья, наживем еще. Главное — это семья. Хоть и поредевшая, но все-таки сохранившаяся.

К трем часам дня большинство еврейского населения городка было вывезено на железнодорожную станцию и погружено в вагоны. Общая сумма занесенного в документы конфискованного имущества составила около четырехсот тысяч рейхсмарок. При проведении операции было убито около сорока человек местных жителей, раненых — не считали. Личный состав зондеркоманды потерь не понес.

На следующий день Крысин и Лимон сделали первые взносы в остбанк и записали каждый на свой личный счет: Крысин — три тысячи марок, Лимон — две с половиной тысячи.