Гэри Дженнингс - Наследник

— На быструю смерть можешь не надеяться, — процедил Луис. — Я буду убивать тебя долго — пусть Елена видит, как вся твоя дурная кровь вытечет из тебя до последней капли.

Его клинок полоснул по колену, и теперь кровь сочилась у меня уже из четырёх ран одновременно. Тесня меня виртуозными взмахами и выпадами, которым мне нечего было противопоставить, Луис небрежно коснулся собственным клинком свежевыбритой щеки — той самой, в которую я совсем недавно вонзил своё перо для письма.

— Да, — промолвил он, — ты повредил мне лицо, чтобы я был похож на тебя, и за это я ненавижу тебя ещё сильнее.

Неуклонно тесня назад, он прижал меня к стене и нанёс удар уже по второму колену.

Нога моя подогнулась, и я упал на одно колено.

— Теперь глаза, а потом уж и глотку! — прорычал Луис, но внезапно резко выдохнул, словно получив удар сзади. Он уставился на меня расширившимися глазами, потом медленно развернулся. Позади него стояла Елена.

Когда мой противник повернулся, я увидел вонзившийся в его спину кинжал. Клинок вошёл неглубоко и при движении выпал.

— Сука! — взревел Луис.

Я прыгнул вперёд и толкнул мерзавца плечом, так что он отлетел к перилам, а я по инерции налетел на него снова. Толчок оказался таким сильным, что перила сломались — Луис полетел в пролёт и рухнул на пол. Хромая, я подошёл к краю площадки и взглянул вниз. Он лежал на спине и, судя по стонам и конвульсиям, был ещё жив, хотя, похоже, уже лишился сознания. Отсюда, с самого верха лестницы, оспин на лице Луиса было не разглядеть; бритые щёки и шрам создавали странное впечатление — будто я смотрю на самого себя. Луис совершил ту же ошибку, что и пират: не принял в расчёт женщину.

— Елена!

Я протянул к ней руку. Она придержала меня за талию, и я склонился к любимой на несколько мгновений, прежде чем отстраниться со словами:

— Мне нужно помочь Матео.

У picaro, сражавшегося с Рамоном, дела обстояли не намного лучше, чем до недавнего времени у меня самого. Вообще-то Матео фехтовал гораздо лучше меня, а бойцом на ножах был и вовсе непревзойдённым, но и Рамон не понапрасну слыл первой шпагой всей Новой Испании.

Пока я ковылял на помощь Матео, мой друг внезапно прыгнул вперёд, сошёлся с противником вплотную, вскинул левую руку, отбив предплечьем шпагу Рамона в сторону, и одновременно вонзил свой кинжал ему в живот. Двое врагов стояли лицом к лицу, чуть ли не соприкасаясь носами. Рамон смотрел на Матео расширившимися от изумления глазами, не в состоянии поверить, что он побеждён и уже, можно сказать, убит. Удар Матео, вогнавшего кинжал по самую рукоять, заставил его подняться на цыпочки.

Матео повернул клинок в ране.

— Это тебе за дона Хулио.

Он повернул кинжал ещё раз.

— А это — за отца Антонио.

Он отступил на шаг от Рамона, который раскачивался взад-вперёд со всё ещё торчавшим из живота кинжалом.

Мой друг усмехнулся, поднял левую руку, которой отразил рубящий удар вражеского клинка, подвернул рукав и показал металлический наруч.

— Как ни жаль, но я вовсе не джентльмен.

Ноги Рамона подогнулись, и он рухнул на пол.

Между тем мушкетная пальба внизу участилась: походило на то, что стража вытесняла толпу из дворца.

— Скорее увези Кристо отсюда, — сказал Матео Елене. — Идите в конюшни, садитесь в повозку и скачите прочь.

— А ты что будешь делать?

— Есть у меня одна идея... — Он зашептал что-то Елене на ухо, так, что я не мог слышать.

Мы уже выходили за дверь, когда я оглянулся и увидел Матео, который зачем-то спустился к трупу Луиса и склонился над ним. Стражники уже мчались к нему, но он и не подумал бежать, а по их приближении указал на неподвижное тело и воскликнул:

— Сюда! Взять его! Это Кристо Бастард!

Елена потребовала экипаж и приказала перепуганному вознице мчаться прочь из города, на гасиенду, принадлежавшую Луису. То было ближайшее место, где мы могли найти пристанище и позаботиться о моих ранах.

— Луис редко бывает на гасиендах. Владельцем этой он вообще стал совсем недавно, да и другие не слишком баловал своими посещениями.

— Но всё-таки там наверняка найдутся люди, которые знают его в лицо. Вряд ли они примут меня за Луиса.

— Слуги и vaqueros не отличат тебя от него. Будет сказано, что прибыл хозяин — им и в голову не придёт сомневаться. А управляющего Луис недавно уволил. Он вообще плохо ладил с управляющими и часто их менял.

Для пущей уверенности Елена положила мне на лицо тряпицу — обрывок своей нижней юбки, насквозь промокший от крови, сочившейся из других моих ран.

— Вот так. Когда ты появишься там в таком виде, с окровавленным лицом, тебя можно будет выдать не то что за Луиса, а хоть за вице-короля. Никто ничего не заподозрит.

Что шептал ей на ухо Матео, она мне так и не сказала.

Мои раны Елена пестовала так же заботливо, как и в прошлый раз в Веракрусе. Весь день я лежал в постели, приходя в себя. Для меня это было своего рода бегством от действительности, приятным, но явно недолгим, не говоря уж о постоянном напряжённом ожидании: мне чудилось, что вот-вот нагрянут люди вице-короля, чтобы меня схватить. Матео ошибся, не добив Луиса. Замысел моего друга — выдать Луиса стражникам за меня — был абсурдным: конечно, некоторое внешнее сходство между нами существовало, но как только Луис придёт в себя, обман тут же раскроется.

Я проклинал Матео: надо же было придумать такую глупость!

Несколько дней спустя Елена вошла ко мне в комнату с несколько расстроенным видом.

— Он умер.

— Кто?

— Кристо Бастард. Почти сразу по задержании мой дядя приказал убить его, в назидание прочим бунтовщикам.

— Ты имеешь в виду Луиса? Но как... как они могли так чудовищно ошибиться, ведь наверняка он объяснил, кем является на самом деле?

— Я не знаю.

Елена заплакала, и я обнял её.

— Я знаю, Луис был сущим дьяволом, — всхлипывала девушка, — но это злобная старуха, его бабка, во всём виновата. Я никогда его не любила. По правде сказать, Луис и привлекательным-то не был, он и друзей настоящих не имел. Но он был рядом со мной почти всю мою жизнь. И не важно, что бы там Луис ни говорил, я точно знаю, что его любовь ко мне была неподдельной.

Имелись и другие новости — Матео получил от вице-короля награду и был провозглашён настоящим героем, чуть ли не в одиночку очистившим дворец от мятежной черни и схватившим самого Кристо Бастарда, увы, лишь после того, как этот бандит убил Рамона де Альву.

Я слушал всё это, буквально разинув от изумления рот. ¡Dios mio! Боже мой! Впрочем, если вдуматься, тут и удивляться нечему. Надо полагать, Матео продумал всё заранее, ещё когда разрабатывал первоначальный план восстания.

Той ночью, когда я лежал в постели, слуга по приказу Елены принёс в спальню сосуд с разогретым до кипения маслом. Когда он ушёл, Елена заперла дверь изнутри на засов, присела на краешек моей кровати и сказала: