Гэри Дженнингс - Наследник

— Нет, лишь нахваливала ваши деловые качества. Кажется, вспоминала какие-то ваши совместные операции, связанные с серебром.

Я подался к нему, заговорив тихо и доверительно:

— Скажу честно, дон Мигель, у меня сложилось впечатление, что вы с Каталиной расстались не совсем мирно, но она хотела бы восстановить добрые отношения. Принимая во внимание её сомнительную репутацию, я склонен предположить, что эта авантюристка надула вас в ходе какой-нибудь сделки.

Выражение лица де Сото смягчилось. Он потряс головой и замахал руками:

— Дон Карлос, вы и представить не можете, чего я натерпелся с этой особой! Я слышал, король наградил Каталину, потому что её похождения его развлекли, но знай он истинный нрав сей авантюристки, наградой ей послужила бы виселица.

— Я искренне сожалею о том, что явился к вам со столь нежелательной рекомендацией. Боюсь, Каталина специально направила меня к вам, чтобы позлить вас и позабавиться. Вот ведь незадача: я хотел увеличить своё состояние, завязав деловые отношения с одним из лучших коммерсантов в колонии, а вместо этого оказался в положении навязчивого глупца.

Я встал с явным намерением откланяться, но де Сото усадил меня обратно.

— Вы ни в чём не виноваты, amigo. Это не женщина, а сам дьявол. Да хватит о ней, расскажите лучше о себе, о своих намерениях и планах.

— Сам я происхожу из старинной и знатной, но обедневшей семьи, однако мне удалось поправить свои дела, женившись на дочери богатея, который разводит и продаёт свиней. Приданое за ней я получил основательное. И брак наш оказался несказанно счастлив: супруга — любовь всей моей жизни, моя Афродита.

Собеседник мой, разумеется, истолковал услышанное однозначно: я женился на деньгах, а моя супруга будет пострашнее любой свиньи из тех, что разводит её папаша. Наверняка де Сото решил, что я, прибрав к рукам приданое, смылся за море, подальше от дочки, папаши и свиней.

Из всего этого его могло заинтересовать лишь то, что у меня имеется в наличии немало свободных денег. Огромная Испанская империя обладала невероятными богатствами, однако и расходы несла колоссальные, а постоянные войны почти опустошили казну. Непомерные цены и высокие налоги вели к обеднению не только простонародья, но даже мелкого дворянства и торгового сословия. Так что свободные деньги, которые можно было бы пустить в оборот, заслуживали внимания.

Де Сото сочувственно пощёлкал языком.

— Понимаю, понимаю. С этим приданым вы прибыли в Новую Испанию, чтобы приумножить состояние. Мудрое решение, молодой человек. В Испании деньги гниют, а здесь у них просто вырастают крылья.

— Вот именно, дон Мигель, вот именно! Но я должен сказать вам, что в искусстве коммерции я полный профан. Как вы понимаете, в нашем семействе такие занятия не поощрялись.

— А вы не задумывались о государственной или военной службе? После ваших подвигов в Веракрусе вас зачислят сразу капитаном.

Ага, вот и приоткрылась дверца — чего я и ждал. Нужно побыстрее сунуть приманку.

Изобразив крайнее смущение, я отвёл глаза и сбивчиво промямлил:

— Боюсь, карьера офицера или чиновника не совсем подходит мне. Во всяком случае, пока. Видите ли, есть одно обстоятельство...

Де Сото кивнул:

— Понимаю.

Он склонился ближе ко мне и заговорщическим тоном продолжил:

— Можете говорить со мной как с другом, дон Карлос. Как наверняка говорила вам даже та дурная женщина, я человек чрезвычайно осмотрительный.

Я помедлил, помялся, а потом, с видимым нежеланием, признался в своих затруднениях:

— В настоящий момент у меня, увы, нет возможности занять достойное положение на вице-королевской службе. Хотя я и происхожу из знатной фамилии и моим дальним предком является сам Сид Кампеадор, но вы ведь знаете, какая порой возникает путаница. Я ведь и состояние своё стремлюсь пополнить не только, чтобы получить возможность вести образ жизни, достойный знатного человека, но и в надежде разобраться с этим незначительным вопросом крови.

Мысли де Сото скакали так, что мне казалось, будто я слышу топот копыт. Он весь обратился в слух, и я признался ему в наличии предков-иудеев. Это пятно ставило меня в ещё более затруднительное положение, ибо некоторые из моих родичей были обвинены в приверженности к иудаизму.

— Прекрасно понимаю, — сочувственно кивал де Сото. — Очиститься от таких обвинений, вне зависимости от того, насколько они обоснованны, стоит очень дорого. А до тех пор... — Он развёл руками.

Я снова собрался уходить.

— Ещё раз прошу прощения за беспокойство, дон Мигель.

— Да сидите вы, amigo, куда вы спешите? Мы ведь пока поговорили только о службе, а не о коммерции. Скажите, а сколько денег вы хотели бы вложить в дело?

Я снова отвёл глаза.

— Мои финансовые возможности весьма скромны. Четыре или пять тысяч pesos, может быть — чуть побольше.

Ни один испанец не рассказал бы с ходу всю правду о своём состоянии, и я понимал, что сейчас де Сото мысленно увеличил названную сумму в несколько раз.

Он покачал головой.

— Было тут у меня на уме одно многообещающее дельце, но для участия в нём этих денег недостаточно. Тут потребовалось бы самое малое двадцать пять тысяч pesos.

— Разумеется, для меня это слишком большие деньги, — пробормотал я, лукаво отводя глаза. — Но всё же хотелось бы узнать побольше об этом затевающемся предприятии. Вдруг мне повезёт и я смогу, поднатужившись, собрать ещё немного.

На лице де Сото появилась широкая улыбка — он явно уже размышлял о том, как распорядится теми двадцатью пятью тысячами полновесных песо, которые ему удастся из меня выжать.

— Мой друг, перед тем как поделиться конфиденциальными сведениями, мне необходимо посоветоваться со своими партнёрами и получить их разрешение.

— Этого и следовало ожидать. Но не могли бы вы дать мне хотя бы самое общее представление о замышляемом предприятии? В первую очередь мне нужно определиться с тем, оставаться ли в городе или двинуться искать счастья на север, в край рудников. Меня интересуют только такие вложения, которые позволяют получить большую прибыль за короткий срок.

— Пока я могу сообщить вам лишь то, что наше дело касается вложений в маис, и оно обещает быть исключительно прибыльным. ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО! Но само собой, допущен к участию может быть лишь тот, кого мы примем как брата.

Оставив ему адрес, по которому со мной можно будет связаться, я наконец раскланялся с гостеприимным хозяином, оставив его весьма довольным и улыбающимся. Выйдя из дома, я поймал понимающий взгляд отиравшегося поблизости lépero Хайме.

Я знал, что, когда дон Мигель де Сото покинет свою контору — неважно, пешком, верхом или в экипаже, — мой соглядатай последует за ним. На многолюдных улицах ловкий мальчишка не отстанет ни от всадника, ни от кареты.