Гэри Дженнингс - Тропой Предков

Наконец Кортес направился к земле, которую собирался исследовать, и пристал к западному побережью нынешней Новой Испании. В его распоряжении имелось пятьсот пятьдесят три солдата, четырнадцать пушек и шестнадцать лошадей. Кортес объяснил своим людям, что им выпала благородная миссия, которая прославит их на века, и что он поведёт их к землям, которые богаче всех тех, какие только были открыты раньше.

— Великие цели достигаются лишь ценой великих усилий, — сказал он им. — Слава никогда не доставалась в награду нерадивым.

21 апреля 1519 года Кортес высадился у места, которое назвал La Villa Rica de la Veracruz — Богатый Город Истинного Креста. Он явился за славой и золотом, неся язычникам имя Господа.

В своём религиозном рвении испанцы придерживались убеждения, что индейцам присущи все мыслимые и немыслимые пороки, однако наиболее гнусные, с их точки зрения, преступления индейцы совершали не на полях сражений и не на алтарях для кровавых жертвоприношений, но в постели. Испанцы постоянно обвиняли их в преступлении против природы, преступлении, о котором даже не решались говорить вслух: содомии.

Между тем, что бы там ни утверждали испанцы, практика содомии отнюдь не была у нас повсеместной. Ацтеки, например, сурово карали содомитов. Индейцу, выступавшему в роли женщины, отрезали мужские органы, оставляя между ног отверстие, через которое потом извлекали его внутренности. Мысль о том, что кто-то мог взять нож, развести в сторону мои ноги, вырезать на месте половых органов отверстие и засунуть туда руку, чтобы извлечь кишки, повергала меня в дрожь.

После того как внутренности были извлечены, жертву привязывали к колу и с головой засыпали пеплом. Затем сверху клали дрова и поджигали.

Наказание для индейца, выступавшего в роли мужчины, было проще. Его привязывали к бревну, с головой засыпали пеплом и оставляли там до тех пор, пока он не умирал.

Кто из них нёс более страшное наказание? — спросите вы. Первый или второй развратник? Хотя при мысли о том, что творили с мужчиной, выступавшим в роли женщины, у меня бегут мурашки по коже, преступник, по крайней мере, быстро умирал от внутренних повреждений. Человек же, привязанный и оставленный умирать, умирал медленнее, его страдания длились гораздо дольше. Правда, я сам в данном случае предпочёл бы более мучительную смерть: всё лучше, чем если бы кто-то прорезал у меня между ног дыру и вытаскивал через неё внутренности.

Надо, однако, признать, что не все индейские народы запрещали содомию, а кое-где даже практиковали её открыто. Некоторые племена майя, например, обучали своих мальчиков заниматься содомией в юном возрасте. Пока юноша не достигал брачного возраста, состоятельные родители обеспечивали его спутником — юношей-рабом — для удовлетворения его сексуальных желаний. Таким образом, он не гонялся за девушками, а те сохраняли целомудрие до замужества.

Бальбоа, который после блужданий по джунглям Панамы открыл Тихий океан, обнаружил, что гомосексуализм распространён среди вождей в Куарагуа. Когда он узнал, что брат тамошнего туземного вождя и друзья брата облачаются в женские наряды и «входят друг к другу через заднюю дверь», он бросил сорок этих человек на съедение своим свирепым псам.

В одном карибском племени юных пленников сперва кастрировали, а потом использовали для сексуальных утех, каковые продолжались до тех пор, пока они не взрослели, тогда их убивали и съедали. Жуткие вещи творили аборигены, что правда, то правда, но в наши дни рассказывают немало историй о бессовестных христианах в Испании, которые наладили торговлю с маврами, снабжая последних христианскими penes и крайней плотью.

Я слышал, как католические священники осуждают содомию в своих проповедях. Они говорят индейцам, что если те будут совершать это преступление против природы и не раскаются, то отправятся в ад вместе со своими любовниками.

Отец Антонио как-то рассказал мне, что святой Фома Аквинский даже ратовал за проституцию на том основании, что это спасает людей от содомского греха.

Содомия была не единственным преступлением против природы, которое испанцы обнаружили в Новом Свете. Некоторые знатные индейцы заводили себе специальных жён, которые были обучены искусно сосать реnе своих мужей на манер змеи.

Но разве любовь к плотским утехам присуща только индейцам? Отец Антонио рассказывал мне, что Папа Александр VI из знатного итальянского рода Борджиа имел пятерых детей. Он обручил свою двенадцатилетнюю дочь Лукрецию с одним знатным человеком, а потом, когда дочери исполнилось тринадцать, разорвал помолвку, чтобы выдать её замуж за другого. Когда этот брак не принёс Папе тех политических и финансовых дивидендов, на которые он рассчитывал, он аннулировал его, объявив зятя импотентом, несмотря на то что его дочь была беременна. Чтобы в дальнейшем такие мелочи никого не смущали, достойный Папа издал специальную буллу, в которой говорилось, что отцом ребёнка якобы является его сын, родной брат Лукреции, а затем другую буллу, в которой объявлял отцом внука себя самого. Бедная Лукреция — её следующим мужем был сын короля Неаполя, но её ревнивый брат задушил того собственноручно.

У доброго короля Филиппа III, который правил Испанией и Португалией большую часть своей жизни, по слухам, было тридцать два незаконнорождённых ребёнка. Куда уж до него ацтекским правителям!

Похоже, судьба особо благоволила Кортесу и в качестве одного из особых своих даров преподнесла ему бесценную рабыню, принцессу по рождению. Донья Марина, как её называли впоследствии, родилась в провинции Коацакоалькос, на юго-восточной границе державы ацтеков. Её отец, богатый и влиятельный касик, умер, когда она была совсем юной. Её мать вышла замуж, снова родила сына и решила лишить Марину полагающегося ей наследства.

С этой целью она распустила слухи о том, что Марина якобы умерла, тайком передала девочку в руки бродячих торговцев из Шикаланко, а под её именем похоронила скончавшуюся как раз тогда дочь одной из своих рабынь. Все подобающие похоронные обряды были исполнены с фальшивой торжественностью. Бродячие торговцы продали индейскую девушку касику Табаско, который послал её в качестве дара испанцам.

Странным образом в детстве доньи Марины было так много интриг и невзгод, созвучных моим собственным. Может быть, поэтому, хотя индейцы и считали эту женщину предательницей, в моём сердце она заняла особое место.

Высадившись на побережье и встретившись с местными племенами, Кортес вскоре выяснил, что это окраина империи, которой правит могущественный властитель. Ему нужно было многое узнать от индейцев, с которыми он встретился, да и в союзниках Кортес тоже нуждался, потому что в одиночку, с несколькими сотнями солдат, он не мог надеяться на завоевание огромной державы.