Игорь Градов - Охотники на «Тигров»

…Командир 502-го тяжелого танкового батальона майор Меркер от вызова в Ставку не ждал ничего хорошего: был уверен, что на него возложат всю вину за танковые неудачи под Синявино. Наверняка понизят и даже, возможно, предадут суду… Но ошибся: всего лишь сослали в 31-й танковый полк 5-й панцердивизии, на ту же должность… Задержали, разумеется, очередное звание, к которому был уже представлен, но это все сущая ерунда по сравнению с тем, что могло быть. Можно сказать, отделался легким испугом…

…Дело было в том, что опытным военачальникам удалось убедить фюрера, что большой вины майора в провале под Синявино нет: не следовало вообще посылать туда тяжелые панцеры – одни болота! Их надо применять лишь там, где сухо и есть нормальные дороги (желательно – с твердым покрытием). И неплохо бы, чтобы и рек тоже было поменьше: проблема с мостами. Новым танкам необходимо для наступления большое пространство, чтобы идти широким фронтом. Ровная, слегка пересеченная местность – для них самое оно.

Гитлер прислушался к советам и решил, что действительно нет смысла держать все «тигры» под Ленинградом: обстановка там уже более-менее спокойная, серьезных угроз нет и не предвидится. Тяжелые танки гораздо нужнее на других участках фронта – например, на Среднем Дону. А потому приказал разделить 502-й батальон пополам: 1-ю роту оставить под Синявино (чтобы по-прежнему угрожать Ленинграду), а вторую отдать фон Манштейну, которому поручили вызволить 6-ю полевую армию из окружения. Под Сталинградом назревала большая военная катастрофа…

Панцерные и моторизованные дивизии группы «Дон» должны были деблокировать армию Паулюса и вернуть утраченные позиции у Волги. А потому вторую роту 502-го тяжелого танкового передали 39-му панцерному полку 17-й дивизии: «тигры» и новейшие «тройки» наверняка прорвут советское кольцо и переломят ситуацию…

Но танки потерпели неудачу: им даже пришлось срочно отойти на приличное расстояние, чтобы самим не оказаться в «котле». Потери же при этом оказались просто ужасающими: в 17-й панцерной дивизии, например, осталось всего восемь боеспособных машин, а батальонами командовали уже вчерашние лейтенанты – старших офицеров не осталось…

Новым командиром 502-го батальона был назначен гауптман Артур Волшлагер – грамотный, опытный офицер. Фюрер очень надеялся, что у него получится более эффективно использовать «тигры»…

Изменения коснулись и самого Небеля: наконец получил лейтенанта. Можно теперь похвастаться перед дядей Клаусом! С ним Отто, кстати, так и не встретился, хотя давно мечтал об этом: 22-я танковая дивизия, где служил майор, так и не дошла до Ленинграда. Ее сначала перебросили на Донбасс, где в составе группы армий «А» она вела тяжелые бои на юге, а потом, после форсирования реки Дон, перекинули под Ростов…

Затем 22-я панцерная оказалась в группе армий «В» – наступала на Сталинград и чуть было не угодила в окружение вместе с 6-й армией Паулюса. Вырвалась чудом (буквально в последний момент!), но понесла большие потери: из восьмидесяти боевых машин на ходу осталось менее половины. Генерал-фельдмаршал Манштейн в сердцах назвал ее «старой развалиной» и через некоторое время отправил в тыл – на полное расформирование.

Майор Клаус Небель участвовал во всех сражениях, был ранен в левый бок (осколок снаряда скользнул по ребрам), но героически остался в строю. Однако после отвода дивизии в тыл ему пришлось все-таки обратиться к врачам – рана загноилась. Сначала лежал в полевом госпитале, потом отправили в Германию – нужна была сложная операция. Так что Отто так и не увидел своего героического дядю…

Зато в подчинении молодого Небеля теперь оказалось целых пять новых панцеров: два «тигра» и три «тройки». Несколько раз его взвод выполнял небольшие задания возле Келколово – ничего серьезного, обычная поддержка пехоты. Но Отто понимал: настоящие сражения начнутся чуть позже, в январе, когда разбитые русские дороги окончательно замерзнут, и тяжелые «тигры» смогут, наконец, полностью проявить себя. Не боясь утонуть в грязи или же сесть намертво в торфянике…

Мороз подсушит землю, и это позволит провести настоящее, большое наступление. И идти в атаку, как положено, широким фронтом, а не ползти одной колонной по узкой дороге, рискуя каждую минуту угодить в артиллерийскую засаду и получить в бок русский гаубичный снаряд. Как это случилось под Тортолово…

* * *

…Но первыми боевые действия начали в январе советские войска: два фронта, Ленинградский и Волховский, почти одновременно перешли в наступление. Утром 12 января более четырех с половиной тысяч пушек, гаубиц и минометов (и еще крупнокалиберные орудия кораблей Балтийского флота) обрушили на немцев страшный удар. Огненный смерч бушевал более двух часов, уничтожая траншеи, блиндажи, доты, дзоты и т. д.

Затем началось само наступление. Первыми пошли через Неву части Ленинградского фронта: штурмовые роты вышли на речной лед и с ходу взяли береговую линию обороны. Правда, у Шлиссельбурга атака едва не захлебнулась: не все огневые точки оказались подавленными, и немцам удалось кинжальным огнем прижать роты ко льду Невы. Лишь подключение дальнобойной артиллерии помогло продолжить наступление и, в конце концов, взобраться на высокие, скользкие склоны. Причем буквально по-обезьяньи – цепляясь за малейшие кустики и редкие деревца…

Части 2-й ударной армии Волховского фронта пошли на Синявино хорошо знакомым, уже, можно сказать, привычным путем: на Рабочие поселки № 4 и № 5 (далее – в сторону Невы). Чтобы взять, наконец, высоты и исправить прошлогоднюю не удачу…

Гитлеровцы, разумеется, ждали наступления («русские всегда действуют зимой!»), хорошо подготовились: крутой берег Невы искусственно обледенили и еще оплели проволочными заграждениями, поставили многочисленные мины, а редкие уцелевшие дома превратили в опорные пункты и доты. Никто не пройдет! Заранее создали в тылу два крепких рубежа обороны с узлами сопротивления – Липка, Рабочий поселок № 8, роща «Круглая», деревни Гайтолово и Тортолово.

Основную трудность для советских войск, конечно же, представляла Нева. В этом году она долго не замерзала (поэтому, кстати, и пришлось перенести начало операции «Искра» с конца декабря на 12 января), лед не вставал или же был слишком тонким, ломался. Лишь в начале января, когда ударили настоящие морозы, стало реально форсировать реку.

Да и то – с большой осторожностью. Бойцам приходилось идти очень медленно, высматривая полыньи: гитлеровцы постоянно взрывали лед. Не заметишь – провалишься в черную ледяную воду и уйдешь сразу же на дно, даже вскрикнуть не успеешь: тяжелая зимняя одежда и оружие утянут вниз, в глубину. Гитлеровцы часто устраивали хитрые ловушки: поверх полыней клали тонкие доски и засыпали сверху снегом. Этому они, кстати, научились у финнов: те постоянно делали такие ледяные капканы во время Зимней войны. Пехотинец пройдет и не заметит, настил выдержит, а вот под тяжестью пушки или техники тут же проломится. И бронемашина, танк или орудие мгновенно уйдут на дно… Достать потом их будет очень нелегко: и глубина приличная, и течение сильное.