Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

— Это поистине рай земной! — вздохнул князь, незаметно выливая за борт очередную кружку пива. — Теперь понятно, почему египтяне так равнодушны к потере азиатских провинций. Они и без нашей дани купаются в достатке и богатстве.

День за днём перед любопытным азиатом разворачивалась бесконечная лента сцен мирной, благополучной жизни египтян. Вскоре все семь рукавов реки соединились в единый широкий поток. Корабль поплыл по широкому основному руслу Большого Хапи. Слева замаячили плосковерхие массивные желтоватые известняковые утёсы, а справа открылся вид на огромную, широко расстилавшуюся вдаль равнину. Изумрудные просторные поля перемежались там с многочисленными густыми пальмовыми рощами. Среди них, словно сказочное видение, простирался огромный город, окружённый высокими белыми стенами. Когда Нури взглянул на столь величественную панораму и увидел огромные пирамиды, царственно возвышающиеся над Мемфисом {76}, вторым по значению городом страны, то изумление провинциального князька перед богатством и величием Египта переросло в благоговейный ужас.

«Не может быть, чтобы правитель такой огромной и богатой страны, предки которого под стать великим богам воздвигли вот эти колоссальные сооружения, не мог собрать войска и сокрушить хеттов, пусть многочисленных и кровожадных, но всё же лишь неотёсанных, завёрнутых в бараньи шкуры дикарей, только недавно спустившихся с гор, — думал князь, теребя узкую бородёнку и качая головой. — Что же с случилось с фараоном? Какая напасть на него напала, если даже позор его кровного родственника не может подвигнуть правителя такой блистательной страны на решительные действия?»

Подобными вопросами Нури задавался в течение всего своего увлекательного путешествия вверх по великой реке. А плыли долго, полмесяца. После Мемфиса корабль не спеша миновал заросшие роскошными садами берега области Нен-несут, когда-то соперничавшей с самими Фивами за владычество над Верхним Египтом, а сейчас мирно опустившейся на мутное дно сонной, но зато спокойной провинциальной жизни, и вступил в Оксиринхскую область — царство папируса. Здесь находился один из самых крупных центров по добыче этого растения, без которого не было бы ни книг в виде свитков, ни письменных документов. А без них самая древняя бюрократия на земле не смогла бы просуществовать и года. Ведь письменный учёт всего и вся в стране был краеугольным камнем древнеегипетской государственной системы. Область с густо заросшими папирусом берегами славилась ещё и тем, что её жители боготворили небольшую рыбку — оксиринха, водившуюся на мелководье. И даже сейчас, когда по велению фараона все египтяне должны были чествовать только одного бога солнца — Атона, ничто не могло заставить уроженца Оксиринхской области выловить и тем более съесть эту рыбёшку. Жители даже умудрялись периодически воевать со своими соседями из-за того, что у тех хватало наглости вылавливать сетями священную рыбку, вялить её на солнце и заготавливать целыми мешками, чтобы в измельчённом виде скармливать скотине.

Высокопоставленные путешественники терпеть не могли мелкую рыбёшку ни в жареном, ни в варёном виде, поэтому благополучно миновали берега почитателей оксиринха и вступили в Песьегородскую область, где с древности поклонялись другому божеству в виде человека с головой собаки. Здесь команде судна пришлось собрать всю свою выдержку в кулак, чтобы не применить силу против целых полчищ беспризорных наглых псов, буквально осадивших причаливший к берегу корабль и требующих бесцеремонно мясистых костей и прочей источающей аппетитные ароматы снеди, которая готовилась поварами на борту. Но, получив причитающиеся высокопоставленному посланцу фараона Амисебу бесплатные продукты и напитки, корабль поспешно отчалил от набережной под возмущённый вой обманутых в своих ожиданиях бродячих собак и поплыл дальше. Только недовольный Амисеб ещё долго ворчал, посматривая на порванную одной наглой псиной полу его пурпурной тоги, которую прямо на нём зашивал проворный слуга, примостившийся рядом с креслом чиновника.

— Почти в каждом провинциальном уголке у местных селян есть свой... — Толстяк, скинув густой чёрный парик, повертел пальцем у потного бритого виска. — И если ты не хочешь нарваться на нож или попробовать палки, то просто обязан быть очень внимательным, чтобы не пнуть невзначай какую-нибудь драную кошку, собаку или даже гуся, например. Ведь они, как на грех, могут оказаться воплощением местного, особо почитаемого божества. Много лет назад в одном пыльном городишке я, совсем тогда ещё зелёный юнец и неопытный чиновник, сорвал, проходя мимо, веточку с корявого такого деревца, чтобы отмахиваться от мух, которых в этой грязной провинциальной дыре было множество. Мне это невинное деяние чуть не стоило жизни. Деревцо-то оказалось священным! Уж я столько полновесных дебенов серебра отвалил на жертвоприношения полузасохшей деревяшке, чтобы задобрить местных свирепых селян, а то бы точно зарезали, тупоголовые зверюги, и не посмотрели бы на то, что я писец из самой столицы. Наука была мне на всю оставшуюся жизнь!

— Но ведь ваш великий, божественный и мудрейший фараон уже десять лет назад ясно и категорично всем в стране приказал почитать только Атона в виде солнечного диска. — Нури показал длинным пальцем с покрашенным хной ногтем на солнце. — О каких же ещё божествах может идти сейчас речь?

— Да разве нашего тупого, заскорузлого и упёртого в своих предрассудках провинциала вот так сразу заставишь забыть всех его местных божков и разные там нечестивые празднества в их честь? Ваше высочество и не представляет, какой у нас упрямый народец. Из их бритых черепушек и сучковатым поленом не вышибешь старые бредни. Намучились мы, ужас! — махнул рукой Амисеб, но испугавшись, а не ляпнул ли он чего-либо лишнего пронырливому азиату, с таким интересом высматривающему всё вокруг, быстро протянул ему налитую доверху глиняную кружку с пенной шапкой. — Давай-ка лучше выпьем свежего пивка, только что слуги притащили из этой треклятой песьегородской столицы. Хоть местные жители и помешались на своих шавках, но что у них не отнимешь, так это то, что пиво варят они отменное.

Вскоре корабль уже плыл по области Белой Антилопы. Плосковерхие горы из жёлто-серого песчаника всё ближе подступали к берегам. Река становилась уже, течение сильнее. Судно двигалось медленнее, хотя барабан стучал всё чаще и вёсла поднимались и опускались всё быстрее. Гребцов приходилось менять по несколько раз в день, так они выматывались, преодолевая встречное течение. И вот корабль вступил в Заячью область. На самом её юге на восточном берегу горы и холмы отступили огромной дугой от реки, образуя обширную котловину. Здесь-то и увидел Нури огромный город, Ахетатон, новую столицу империи, растянувшийся на многие километры вдоль берега. Не верилось, что город мог быть построен всего за десять лет. Среди высоких пальм, пышных акаций и тамарисков высились белые, розовые, жёлтые стены многочисленных храмов, дворцов, богатых особняков.