Рудольф Баландин - Миклухо-Маклай

«Бей его», «Заходи с боку!», «За борт, мерзавца!» — закричали тредоры, размахивая руками и подступая к шкиперу. Он отмахивался, не решаясь пускать в ход кулачищи, доводя дело до решающей схватки: силы были слишком неравны, а члены команды куда-то все подевались, словно не замечая происходящего.

Маклай из своей каюты наблюдал всю эту сцену. Он был бы не прочь, если б удалось проучить наглого и горластого шкипера. Но и торговцы не вызывали у него ни уважения, ни симпатии. К тому же шкипер хорошо знал фарватер и местную обстановку вообще, потому что не раз бывал здесь и даже некоторое время жил на островке.

Видя, что бранью и толчками дело не ограничится и тредоры уже дружно навалились на противника, Маклай вышел из своей каюты, выстрелил из револьвера в воздух и сказал остолбеневшим драчунам:

— Остановитесь, господа. Ведь мы же цивилизованные люди.

Ошарашенные таким образом больше, чем револьверным выстрелом, тредоры разжали объятия, и шкипер грохнулся на палубу. Спокойные слова Маклая подействовали куда сильнее, чем отборная ругань наглеца. Инцидент был исчерпан.

Вечером встали на якорь в том месте, где прежде находилась хижина шкипера, возле небольшой деревни. В сумерках послышались голоса островитян, приближающихся к шхуне на пирогах. Взобравшись на палубу, прибывшие бродили, продолжая громко говорить. Один бесцеремонно заглянул в каюту Маклая.

Запись в дневнике: «Несколько папуасов засело в соседней с моею каюте шкипера, с которым они обходились как со старым знакомым. Из нахальства их требований и шумных возгласов можно было заключить, что туземцы здесь привыкли видеть белых, причём, имея дело с весьма низким разбором людей этой расы, уже успели потерять уважение к европейцам, или, вернее, никогда не имели случая проникнуться им.

В этот же вечер я имел случай познакомиться с образчиком взаимных отношений белых и чёрных друзей. Один из туземцев, которого шкипер назвал «киш» (король), во всё горло требовал «бренди». А один из полупьяных европейских тредоров спрашивал у него женщину на эту же ночь».

Было от чего проникнуться презрением к цивилизованным европейцам, которые все достижения культуры, науки и техники используют для удовлетворения самых низменных своих потребностей. Конечно же, он тоже — цивилизованный европеец. Но многие ли разделяют его убеждения?

Увеличилась ли сумма счастья в человеческой

жизни равномерно с развитием господства

человека над природой, возможного для него

при теперешнем развитии естественных наук?

ебольшая шхуна 27 июня 1876 года под английским флагом вошла в залив Астролябии. Это была «Морская птица». Миклухо-Маклай, стоя на палубе, оглядывал знакомые берега. Обратил внимание на изменившийся облик прежнего горного хребта.

Острый глаз натуралиста и художника отметил светлые проплешины на крутых склонах, где полностью исчезла растительность, появившиеся новые расселины. Всё указывало на какую-то крупную природную катастрофу, случившуюся недавно.

Высадившись на берег, в Горенду он встретил толпу старых знакомых. Вся деревня сбежалась приветствовать его. К ним присоединились жители окрестных деревень. Были самые разнообразные проявления радости, даже слёзы.

Отсутствовали некоторые старики. Как выяснилось, они умерли за это время. Некоторые мальчишки стали крепкими юношами, а среди молодых беременных женщин он узнал тех, кого помнил ещё девочками. Опять посыпались предложения поселиться в той или иной деревне, а то и во всех сразу иметь свой дом. Но и на этот раз Маклай решил поселиться в отдалении от деревень (ближе всего — к Бонгу).

Детали небольшого деревянного дома были приобретены в Сингапуре. Сваи, на которых он должен был стоять, и крыша были сделаны здесь, на месте. Строить и расчищать площадку перед домом помогали несколько десятков папуасов. С их помощью были перенесены со шхуны около семидесяти ящиков, корзин и тюков.

Туземцы рассказали, что после его отъезда несколько раз сильно тряслась земля. Когда удары были особенно мощными, падали кокосовые пальмы, разрушая хижины и убивая жителей. А после одного землетрясения с моря ворвалась огромная волна, которая смыла несколько домов в прибрежных деревнях. Предположение Маклая о сильном землетрясении оправдалось. Из расспросов он узнал, что задолго до этого некоторые туземцы пережили ещё одно моретрясение, когда нахлынувшая ночью гигантская волна смыла целое прибрежное селение со всеми жителями.

...Прожив полтора месяца в своём новом и вполне комфортабельном (для местных условий) доме, Маклай решил совершить восхождение на пик Константина (по имени великого князя). В ясную погоду с попутным ветром морем добрался до Богати. Жители деревни отнесли вещи в небольшое поселение, расположенное у подножия горы.

Вышли ещё затемно, при свете луны. С ним пошло тридцать четыре туземца. Когда пришли в деревню Ярю, расположенную на высоте около трёхсот метров над уровнем моря, некоторые из его спутников не захотели идти дальше в горы. Зато к группе Маклая присоединилось несколько местных жителей.

Днём пошёл дождь. Всю гору накрыло облаком. Шли достаточно долго, но поднялись невысоко. Пришлось строить шалаши и устраиваться на ночлег. Всю ночь продолжался ливень. На рассвете, когда он прекратился, было очень сыро. И на этот раз некоторые туземцы не пожелали продолжать путь.

— Тамо билен (хорошие люди) пойдут со мной, — сказал Маклай, — Тамо борле (плохие люди) пусть остаются.

Почти все пошли с ним.

Поднимались вверх по течению речки, по скользким камням, перебираясь через завалы. Затем пришлось лезть в гору. Тропинки не было: продирались сквозь кусты, петляя между деревьями. Ноги, давно промокшие насквозь, наливались тяжестью. Голова кружилась, в висках словно стучали молотки. Шёл, как в полусне. Цепляясь за сучья и корни, двигался вперёд и всё выше.

На очередном обрыве схватился за лиану. Потянул на себя. Вдруг сквозь листву увидел небо и провалился в бездну...

Услышал издали какие-то голоса. Открыл глаза. Узорные пальмовые листья, просветы голубого неба. Почувствовал боль во всём теле. Закрыл глаза. Понял, что лежит в непривычном положении: ноги были значительно выше головы. Кто-то сказал:

— Разве Маклай умер? Я сказал, Маклай спал.

Он понял, что лиана его подвела, и он упал с обрыва. Попытался повернуться — удалось. Вроде бы ничего не сломано, хотя спина и бок болели. Усталость как рукой сняло. Обморок обернулся отдыхом.

Солнце уже было высоко. По-видимому, он пролежал не менее двух часов. Хотел узнать время, однако от падения часы остановились. К счастью, сохранился в целости анерод. Сделал замер, всем своим видом показывая, что встал после сна. Высота над уровнем моря в этом месте была более шестисот метров.