Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 1 [Тайны красного моря. Морские приключения]

Мое утреннее посещение фелюги в тот день, когда я покидал Перим, придало ему уверенности, он не дрогнул и не поддался на самые ужасные угрозы.

Один сомалиец, несомненно выполнявший роль «наседки» и служивший дворником, предложил вместе совершить побег. Абди отказался, поскольку знал, что я жив и нахожусь на свободе. И правильно поступил, так как позднее я узнал, что охране выдали тогда боевые патроны…

Наконец в лагерь был послан Хейдин, который должен был предпринять последнюю попытку в тот день, когда англичанам стало известно о том, что я направляюсь в Аден с намерением добиться освобождения Абди.

Испытывая к нему большое доверие, Абди рассказал ему обо всем, в том числе и о предложении сомалийца совершить побег.

— Покажи мне этого человека, — сказал ему Хейдин.

Но в лагере его не оказалось: дворник исчез, едва завидев Хейдина.

— Этого мне достаточно, теперь я знаю, о ком идет речь, — сказал он с улыбкой. — Не слушай его и делай как раз противоположное тому, что он тебе посоветует. На Абд-эль-Хаи и на тебя возводят напраслину, чтобы получить премии и подарки, но все это не выдерживает никакой критики. Не бойся, твой хозяин скоро приедет, и тебя отпустят.

И действительно, в шесть часов вечера сержант объявил ему, что он может уходить.

Абди хотел провести еще одну ночь в лагере, поскольку было поздно, но ему этого не разрешили. Предстояло пройти ночью через те места, где мимми совершали свои похищения, а в подобных делах Абди не отличается храбростью.

Когда он покидал караульню, к нему подошел сомалиец-дворник и попросил подождать его, чтобы идти вместе.

Обрадовавшись, что у него будет попутчик, Абди немного подождал, а потом вспомнил слова Хейдина: «Делай как раз противоположное тому, что он тебе посоветует».

Наступала ночь. Он тронулся в путь, но пошел не по дороге, так как она приводит к довольно длинному страшному туннелю, а берегом моря. Море всегда является для Абди убежищем, чем-то вроде верного друга, который может укрыть от опасности.

Когда он дошел до подножия «Крепостных стен», уже стояла непроглядная темнота. В его примитивной голове крутились ужасные рассказы о похищениях и каннибальских церемониях. И тут скалы стали приходить в движение. Его охватил страх.

Вдруг откуда-то скатился камень. Он увидел — или это ему только померещилось — тени каких-то людей, сидевших на корточках и преградивших ему путь к морю.

Тогда, поддавшись инстинкту диких животных, которые в минуту опасности ищут укрытия на высоте, он стал быстро карабкаться на гору.

Абди чувствовал, что за ним гонятся, окружают и вот-вот настигнут… Но успел только добежать до полуразрушенной стены, возле которой мы сейчас находимся.

Он свалился в траншею, не заметив ее, и очутился перед приоткрытой дубовой дверью. Она закрывалась вовнутрь. Абди вошел туда и, плотно прикрыв дверь, задвинул большой железный засов.

Там он был в безопасности. Абди замер, прислушиваясь к тишине. И тогда раздались приглушенные голоса; люди шли вдоль траншеи. Его искали.

Он потрогал засов, пощупал толстую дверь, и к нему опять вернулось самообладание.

Уже минуту не раздавалось никаких звуков, как вдруг ужасный грохот потряс дверь. Абди подумал, что ее хотят взломать. Но нет, после этого воцарилась тишина, все звуки стихли. И так прошла ночь.

Лишь под утро, пытаясь выйти, он понял, что дверь завалили камнями.

Помещение, в котором он находился, было сводчатым, размером примерно четыре метра на шесть, и, кроме этой массивной дубовой двери, никаких других выходов не было…

Странный рассказ Абди показался бы мне плодом разгоряченного воображения, но ведь обломки не могли сами по себе завалить этот каземат, превратив его в могилу…

Поскольку нам больше нечего делать в этом невеселом и жарком месте, мы уходим вместе с Абди, собираясь добраться до судна морем. На берегу первое его желание — окунуться в родную стихию, чтобы смыть с себя дурные воспоминания, а также пыль и паутину. Абди ныряет в воду, а затем снова появляется, преображенный, сверкающий, выплевывая струйки воды и шумно дыша, словно морское животное. Он совершает какой-то причудливый танец в кипящих потоках пены.

— Я вернусь на судно вплавь! — кричит он в интервале между пируэтами.

Мне приходится придать своему лицу строгое выражение, чтобы заставить его сесть в хури. Абди берет в руки весло и уверенно орудует им, распевая во все горло; можно подумать, что в него вселился какой-то бес…

Несмотря на то что мне не терпится поскорее увидеть Хейдина, я отправляюсь к нему лишь с наступлением темноты.

На этот раз славный пес узнает меня и встречает, как старого знакомого. На его хозяине длинная арабская рубаха в белую и черную полоску. Кажется, он надел ее, подобно тому, как надевают старые тапочки, возвратясь домой и желая забыть свою строгую военную форму.

Я спрашиваю, откуда ему стало известно, что А бди, заживо погребенному в горах, грозит гибель.

Он молча улыбается, а затем произносит:

— Вчера вечером, узнав о том, что Абди исчез, я велел разыскать Аджи Нура, осведомителя и лагерного дворника, о котором мне рассказывал Абди. Он служит не у меня, он работает, осмелюсь так сказать, на людей, гораздо более могущественных, чем я… Мне многое известно о сомалийцах, проживающих в Адене, и Аджи Нур не исключение. Почти за каждым шпионом водятся какие-нибудь темные делишки в прошлом, благодаря которым начальство держит их в руках. Они не в силах расстаться со своим подлым ремеслом, точно так же, как публичная девка не может покинуть дом терпимости. Мне достаточно шепнуть пару слов вождю племени, из которого происходит Аджи, чтобы он лишился верблюдов и баранов. Аджи отлично знает, что там, в джунглях, вряд ли можно рассчитывать на поддержку влиятельных особ, покровительствующих ему здесь… Словом, осознавая свою уязвимость, он сообщил мне кое-какие сведения, необходимые для того, чтобы выйти на след Абди. Он рассказал, что тот не стал дожидаться его у ворот лагеря вечером, чтобы вместе добраться до города, и, вероятно, пошел берегом моря. Аджи бросился ему вдогонку. До него уже оставалось небольшое расстояние, когда камень вырвался из-под его ноги, и Абди, перепугавшись, полез на гору. Тогда Аджи поспешил за ним, чтобы выяснить, куда он направился… Возле руин старой крепостной стены сомалиец якобы потерял его из виду. «Он так и не появился, — добавил Аджи, задумавшись на мгновение, — должно быть, сломал ногу или погиб, упав в одну из глубоких траншей, невидимых в темноте…» Это последнее предположение показалось мне частичным признанием, и у меня возникло подозрение, почти уверенность, что тебе надо отправиться на поиски его тела… Теперь, после того что ты мне рассказал, все прояснилось: Аджи, скорее всего, сговорился с другими коллегами из той же почтенной корпорации и подстроил Абди западню. Ему ведь известно, что за подобные мелкие операции, если они оканчиваются удачей, выдают премию… О, не Бог весть что! Отпуск на пятнадцать дней, чтобы подышать воздухом родных мест, и денежная сумма в размере десяти — пятнадцати рупий, не больше. Однако и ради этого стоит отправить к праотцам своего соотечественника, тем более что в данном случае речь идет о митгане, каким является Абди. Когда человек, кем бы он ни был, уверен в собственной безнаказанности, жизнь ему подобных существ становится пустяком. Это все из разряда историй о мандаринах!.. Когда Аджи и его сообщники поняли, что Абди заперся в каземате, они завалили дверь камнями. Это было остроумное решение. Если бы не нюх моей собаки, вполне вероятно, что тебе предложили бы вернуть пленника за скромное вознаграждение. Эти люди, и особенно здесь, готовы на все!.. Я убедил Аджи в том, что мы с тобой считаем его спасителем Абди. Таким образом, ты можешь, если сочтешь нужным, поблагодарить его, когда увидишься с ним. Впрочем, он, кажется, боится тебя, будто его совесть, если таковая у него имеется, не совсем спокойна на твой счет.