Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 1 [Тайны красного моря. Морские приключения]

Я поведал ему о посещении острова и показал вещественные доказательства. Некоторое время он разглядывал их молча с очень серьезным и сосредоточенным выражением лица, а потом произнес:

— Я бы предпочел, чтобы об этом деле все забыли и чтобы эта тайна умерла вместе со мной. Но раз уж судьба привела тебя на остров, где ты нашел куртку и часы, значит, Аллаху было угодно, чтобы ты узнал правду.

«Когда ты сообщил мне об опасности, грозящей моему другу Саиду, и о странной роли, взятой на себя греком, я сразу же отправился на Дахлак. Саид Али рассказал о том, что виделся с тобой за несколько дней до этого, что ты лечил его как настоящий хаким и что он помог тебе приобрести партию жемчуга, благодаря которой ты, возможно, сколотишь себе состояние. Я сказал ему тогда, что лекарство, облегчающее его муки, на самом деле яд, который в конце концов сведет его в могилу.

— Пусть будет так, как того желает Господь, и пусть произойдет то, что угодно его воле. Это лекарство приносит мне облегчение, без него моя жизнь превращается в тяжкое бремя. Мы все повинуемся Аллаху, и я всего лишь один из его рабов.

— Хорошо, но неужели ты позволишь, чтобы этот грек ограбил твоих детей? Они плоть от плоти твоей и кровь от крови твоей.

— Их не ограбят, ибо жемчужины, которых все так домогаются, упокоятся на дне морском, когда мои кости обратятся в прах. И это примирит всех.

— Послушай, о брат мой Саид, ты не имеешь права поступать таким образом. Бог допустил, чтобы это чудо, сотворенное им, попало к людям, сколько их пожертвовали своей жизнью, добывая жемчуг со дна моря, а ты хотел бы вновь отправить его туда. Одумайся, ведь ты считаешь себя рабом Аллаха. Неужели ты восстанешь против его воли?

Саид на мгновение задумался, а потом сказал:

— Утро вечера мудренее, завтра я дам тебе ответ.

Я вышел во двор, чтобы совершить омовение во время молитвы при заходе солнца. В этот час рабы возвращались из сада. Один из них подошел ко мне и поцеловал край моего одеяния. Поскольку я не был с ним знаком, он представился: это был тот самый Касим, которого еще ребенком я воспитал у себя дома в Таизе, где он научился выращивать и обрабатывать табак. В облике зрелого мужчины я, наконец, узнал его черты и вспомнил, что пятнадцать лет тому назад уступил мальчика своему другу Салему Атуффе, обосновавшемуся в Хартико, неподалеку от Массауа.

Касим сообщил, что вскоре после того, как я с ним расстался, Салем Атуффа продал его греку, занимающемуся производством сигарет, некоему Занни.

— А что ты здесь делаешь? Ты разве принадлежишь Саиду? — спросил я.

— Нет, Занни только уступил меня на время, чтобы я готовил табак для хозяина.

— Гм… Но здесь табак не растет. Не научил ли тебя твой грек лгать отцу? Давай помолимся вместе, если ты еще не забыл молитву, а потом ты расскажешь мне, чем занимаешься, ибо я для тебя больше, чем родной отец: я вернул тебе жизнь, а это важнее, чем дать ее.

Я увел Касима в глубь пальмовой рощи, где уже сгущались сумерки. Он признался, что Занни послал его туда для того, чтобы знать обо всем происходящем в доме Саида, и прежде всего о людях, наведывающихся к нему, так как Занни опасался, что жемчужины будут проданы втайне от него.

— В этом нет ничего дурного, — успокоил я его, — надо всегда слушаться своего господина. Я не осуждаю тебя за то, что ты шпионишь, если только ты занимаешься этим по изложенным тобой причинам. Будь верен тому, кто тебя кормит. Не спускай глаз прежде всего с Камеса, возможно, именно ему будет поручено взять жемчужины, если Саид пожелает их продать. Однако, не предавая дружбы, связывающей меня с твоим хозяином, я могу сказать тебе, что он их не продаст, а, вероятно, спрячет там, откуда никто не сможет их достать. Итак, гляди в оба и не отходи от старого евнуха.

На другой день я, наконец, убедил Саида Али извлечь жемчужины из сундука и спрятать в надежном месте, чтобы после его смерти душеприказчик мог без свидетелей передать их старшему сыну. Но надо было, чтобы грек понес наказание. Именно тогда мне пригодились твои фальшивые жемчужины, которые я взял, еще не зная толком, на что их употребить. Мы долго совещались с Саидом, и Аллах пришел к нам на помощь.

Саид велел позвать своего старого слугу Камеса и сказал ему:

„Сын мой, души всех людей должны изведать вкус смерти, и, быть может, мой конец уже близок. Ты исполнишь завещание, которое я тебе продиктую, и пусть ни огонь, ни железо не исторгнут из уст твоих тайну, которую я тебе сейчас доверю.

Вот европейские жемчужины. Ты положишь их в могилу, закопав в землю справа от моей головы; сделай так, чтобы Касим пошел вместе с тобой и был рядом, но при этом делай вид, что не догадываешься ни о чем. Этот человек должен убедиться, что мои сокровища покоятся вместе со мной в могиле.

Что касается тех жемчужин, которые я собирал в течение всей своей жизни, то пусть ими владеют мои дети. Они поделены на четыре части и зашиты в кожаные мешочки, храни их при себе.

Я оставляю в сундуке письмо, где изложена моя последняя воля и объяснены причины, по которым жемчуг там отсутствует. Когда мой старший сын прочтет это письмо, ты тайком передашь ему то, что составит как его состояние, так и состояние его братьев. Но во имя спасения души своей остерегайся этого проклятого грека, он ни о чем не должен узнать.

Всемогущий Господь позаботится обо всем остальном“.

Через несколько дней после этой памятной ночи старый евнух отправился на остров Сейл-Джин, чтобы соорудить гробницу для своего господина. Разумеется, Касим сопровождал его.

В день смерти Саида, за несколько часов до отплытия погребальной процессии, они оба тронулись в путь, намереваясь подготовить могилу к принятию тела покойного. Зарукой управляли четыре преданных Саиду араба.

Поднявшись на борт судна, Камес положил в сундук без замка сверток с перламутровыми жемчужинами, так тщательно скрывая этот жест, что, он, конечно, не ускользнул от внимания Касима. Когда старый евнух притворился спящим, Касим, пользуясь темнотой и тем, что сидел совсем рядом, приоткрыл крышку сундука и просунул туда руку. Он нашел сверток и сквозь ткань на ощупь распознал круглые жемчужины. Возможно, в голове у него промелькнула мысль украсть их и вплавь добраться до ближайшего острова, но он вынужден был отказаться от этой затеи в силу многих понятных тебе причин. Наблюдавший за ним Камес убедился в том, что Касим действительно поверил в наличие жемчужин. Прибыв на остров, он с теми же предосторожностями извлек сверток из сумки и положил его к себе за пояс.

На плоском дне могилы, справа от того места, где должна была находиться голова усопшего, было вырыто небольшое углубление. Касим обратил на это внимание еще во время первого путешествия на остров, но не понял тогда, для чего это сделано, теперь ему стало ясно, для каких сокровищ предназначалась эта ямка. Камес пошел к могиле сперва один и зарыл сверток с перламутровыми жемчужинами. Затем он позвал Касима, который смог убедиться таким образом, что жемчуг находится именно там.