Александр Семенов - Белый Бурхан

Это «воинственное» настроение стало известным администрации. Были тотчас приняты «соответствующие» меры: в Омске приказано было держать наготове к походу роту солдат, а «на местах», «для изловления зачинщиков», была мобилизована сельская полиция, ряды которой пополнялись добровольцами из крестьян.

После архиерейского служения в селе Усть-Кан, эти русский соли «выступили в поход» против мятежников тремя отрядами. Так как среди русских были алтайцы крещеные и староверы-шаманисты, не отличавшиеся наружно от «бунтовщиков», то каждому «воину» было приказано нашить на рукав красный «шарф» из кумача.

Молящиеся калмыки были окружены. Чет Челпан арестован. Его поклонники были «поучены», причем был один смертный случай, и многие ограблены.

Далее — 18-месячное заключение Челпана. Суд над алтайским пророком в Бийске. Признание его сумасшедшим — вот официальное окончание истории.

В действительности она продолжается.

Хотя русские и продолжают сочинять легенды о политической миссии Челпана и он уже не признается пророком по натуре лояльными калмыками, хотя и сам Чет считает, что его судили за отрицание старой веры и боится открыто проповедовать новую, но толчок был дан.

Перелом совершился. Чудо пришло. Новая религия расцвела.

Челпан, выйдя из тюрьмы, по его словам, не узнал своего народа. У каждой юрты и по возвышенным местам в честь Бурхана развеваются теперь разноцветные ленточки. Дым вереска и молоко заменяют кривляние шаманов и кровь закалываемых и разрываемых животных. Народ распевает новые песни. Вместо камов, молитвы сочиняет и учит произносить «ярлыкча» (вестник).

Вот несколько вдохновенных гимнов, сочиненных алтайцами в честь новой веры. Гимны эти, подчас трогательно-наивные, распеваются ярлыкчами и почти вытеснили завывания шаманов.

Года два тому назад мне пришлось проехать по Горному Алтаю. Путь мой лежал в Уймонский край и, таким образом, мимоездом я побывал в окрестностях села Усть-Кан на р. Чарыш, в долине Карлыка, притока с правой стороны р. Чарыш, и в других местах, интересных тем, что в этом районе выросла и окрепла новая религия на Алтае.

Конечно, повидал я и Чета-Челпана.

К сожалению, Чет отчаянно плохо говорит по-русски. С виду он буквально ничем не отличался от обыкновенных грязных и неряшливых калмыков. На лице его нельзя прочесть ни о выдающемся уме, ни о духовной силе. Очевидно только, что он более нервен, чем другие. В своем учении, если этим словом можно назвать его рассказ о белом всаднике и об объявленной этим последним религии, Чет сам не сознает, по-видимому, никакой философии.

Н. Рерих. Ойрот, вестник Белого Бурхана. Серия «Знамена Востока» (1925).

Вот подлинный рассказ Чета о перемене религии, записанный мной через посредство переводчика.

«Старая вера — камы были. Мы верили шайтану. Полную юрту весили изображений разных богов и молились им. Но в это время у меня жила девица-калмычка Сорок, по имена Чегул. Она жила у меня. Она поехала за овечками. Ей встретился человек в белом одеянии на белой лошади. Он сказал ей, чтобы мы изображения (богов) все сожгли и велел молиться солнцу и луне. Я не поверил ей. Я подумал, не сделалось ли с ней чего-нибудь. Но мне и самому пришлось увидеть этого человека. Я был в это время в Тулайте [12] Приток реки Чарыша. и оттуда поехал домой. На самой седловине (горы) встретился с ним (всадником). И сказал он мне: „Я сначала говорил твоей девке, может быть, ты ей не поверил, теперь тебе говорю то же самое: надо жечь чертей и оставить камов, и перестать колоть коней; надо оставить старую веру и рассказать об этом всему Алтаю, чтобы все жгли“. Он сказал еще, чтобы все молились солнцу и луне: „Ай (луна) Бурхан, Кюн (солнце) Бурхан, От (огонь) Бурхан, Юч Курбустан Бурхан (три божества)“. Этим мы просим о хорошей жизни.

Приехал я домой и сказал Чегул, что она правду говорила, что я сам видел этого человека, а потом сжег все изображения (богов). Потом начал молиться по-новому. Есть в горах дерево арчил (вереск), я клал его в огонь и молился. Этот арчил раньше клали в огонь.

Когда девочка увидела белого человека, ей было 12 лет. Сам я родился на Ябагане (приток р. Чарыша) по ключу Шиверте и там прожил до женитьбы. Когда женился, мне было 16 лет и я переехал в Терем (приток Карлыка) за 10 верст от места родины. Теперь мне 39 лет. Жена у меня калмычка, детей не было и нет. Девочка Чегул — приемыш, одной дючины [13] Волость. . Когда ее взял я, ей было и лет. Родитель ее Сорок — калмык. Он жил в Тулайте. Он умер 16 лет тому назад и девочка осталась при матери 3-х лет. Сорок никуда не ездил. От Сорока я ничего не слыхал о вере. Мать девочки и сейчас в Тулайте. Чегул теперь вышла замуж за Буйбуя и живут они в Тулайте. Никого из заграничных людей я не видел.

После видения через три месяца стали приезжать в Терем алтайцы. Оказалось, что все уже знают про белого человека. Стали вместе молиться. Уставили березки, развели огонь, клали в него арчил, доили кобыл и молоко брызгали на березки и на огонь. К березкам привязывали ленточки. Березки, и арчил и ленточки взяты от старой веры, когда молились доброму богу. Так молились у моей юрты и ездили на гору недалеко от юрты и молились там. Кроме этой молитвы, никаких других не было. Повторяли эти слова раза три и более. Эти слова говорят или громко, или шепотом, или в уме и в это время думают о здоровье за весь Алтай. Во время молитвы не едим, а до этого и после — едим. Молились стоя. Старые камы на моленье были и молились. Все сожгли изображения, потому что все мне поверили, что я видел белого человека.

Отмолившись, гуляли, арачку [14] Водка из молока. пили. Ничего для Алтая не думали. Ножи в землю не зарывали, когда молились, это напрасно говорили, что мы зарывали ножи. Впрочем, может быть, кто и делал так.