Сьюзен Зонтаг - Поклонник вулканов

Необходимо покончить с коррупцией — по сути дела, реорганизация всего общества на естественной рациональной основе с помощью научно разработанного законодательства, — осознавали все руководители нового правительства, которые не были столь наивными и понимали, что без всеобщего просвещения и научного подхода к преобразованиям тут не обойтись. Но пропасть между умеренными и радикалами все ширилась: умеренные выступали за обложение налогами богатеев и сокращение налоговых льгот у церкви, а радикалы настаивали на отмене титулов и конфискации имущества у аристократов и служителей церкви. Когда один из правительственных комитетов предложил организовать лотереи, чтобы пополнить пустую казну, то это предложение было отвергнуто под предлогом, что оно не проработанное, непрактичное и аморальное, а последний аргумент выдвинула де Фонсека Пиментель на страницах своей газеты. Но вот в чем все группировки и фракции революционеров были едины, так это в том, что одной из задач революции является разъяснительная работа среди населения, иначе говоря, пропаганда, приобщение его к республиканским идеям. В этих целях улицы Толедо, Кьяйя и большие улицы Неаполя были переименованы и получили красивые названия: Скромная, Тихая, Бережливая, Триумфальная. Пиментель предложила издавать газеты и журналы для народа на неаполитанском диалекте. Кроме того, она написала статью о необходимости проведения реформ в театральном и оперном искусстве. Народу, говорилось в статье, нужно больше показывать в открытых балаганах поучительных и веселых кукольных представлений с участием любимых народных персонажей, а в театре Сан-Карло, переименованном в Национальный театр, образованные люди должны слушать аллегорические оперы, как и в театрах Франции: «Триумф разума», «Жертва на алтарь свободы», «Гимн высшему существу», «Республиканская дисциплина» и «Преступления прежнего режима»

Вся эта кутерьма длилась пять месяцев, пять переименованных месяцев: пиовозо (дождливый), вентозо (ветреный), джермиль (расцветающий), фиориль (цветущий) и практиль (благоухающий).

Первый акт сопротивления развертывался в отдаленных селениях и небольших городках — в королевстве насчитывалось свыше двух тысяч деревень и маленьких городов. Патриоты в столице с удивлением узнали о беспорядках и отправились на заседание обсуждать планы конфискации крупных поместий и раздачи угодий безземельным крестьянам.

Сообщения приходили неутешительные, обстановка на местах накалялась. Республиканцы направили в провинцию войска, чтобы не допустить высадки небольших отрядов повстанцев с английских судов, но солдаты от сражений всячески уклонялись. Так называемая Христианская армада кардинала Руффо занимала деревню за деревней. В ее ряды влились тысячи уголовников, освобожденных королевским указом из тюрем Сицилии и переброшенных на английских кораблях к побережью Калабрии. Осажденные со всех сторон республиканцы, столкнувшись с растущим недовольством и беспорядками в самом Неаполе, удвоили силы, направленные на то, чтобы завоевать сердца и мысли горожан.

Тем временем начались голодные бунты. Участились нападения на французских солдат из засад. По ночам на площадях поджигали древа Свободы.

«Древо Свободы, — писал Скарпиа королеве, — это искусственное дерево. У нас оно не имеет корней, и выкорчевывать его не придется. Даже сейчас его сильнейшим образом трясут верноподданные вашего величества, а без поддержки французов оно упадет само собой, как только враг уберется из города».

В мае месяце Франция, потерпев поражение в ряде сражений на севере Италии от объединенных войск второй коалиции, вывела свои отряды из Неаполя. Десанты с английских фрегатов заняли острова Капри и Искья. А через несколько недель армия Руффо, состоящая из угрюмых крестьян и наглых уголовников, вошла в столицу, где смешалась с толпами городских бедняков, монотонно бубнивших лозунги, типа: «Любой, кого ограбили или обворовали, тот якобинец». В городе начался пьяный разгул и жестокий разбой. Богатых убивали в их же собственных домах, студентов-медиков обвиняли в сочувствии и поддержке республиканцев и вылавливали прямо в больницах, прелатов арестовывали в церквах. Около пятнадцати тысяч патриотов успели укрыться в морских замках Дель-Ово и Нуово.

Небольшие группки восставших головорезов просачивались во все щели города, захватывая в свои стальные кольца любого, кто не принадлежал к ним. Толпы охотников выслеживали и убивали по наводке доносчиков всех, похожих на якобинцев (а заодно и грабили их имущество): скромно одетых людей с ненапудренными волосами, мужчин в длинных санкюлотских штанах [71] Санкюлоты (от франц. sens culottes, букв. без коротких штанов) — революционеры во время Французской буржуазной революции, носившие длинные штаны из грубой материи, в отличие от дворян и богачей, которые носили короткие бархатные, отороченные кружевами штаны. или в очках, всех, кто осмеливался ходить по улицам в одиночку или проявлял нервозность при виде беснующейся толпы и спешил завернуть за угол. Ах да, и еще поскольку считалось, что каждый взрослый патриот или патриотка имели у себя на ляжке татуировку древа Свободы, то прежде чем убить, их раздевали догола и возили по улицам, а зеваки поносили патриотов на чем свет стоит. И не важно, что ни у кого из них не оказывалось татуировок. Разве они не заслужили щипков, толчков, ударов и словесных издевок, толпа мучителей наслаждалась, измываясь над невинными жертвами: а вот еще один якобинец! Хватай его и раздевай! Посмотрим на его наколку! А вот везут в телеге голую бабу, едва прикрытую каким-то подобием античной туники — ба! Да это еще одна богиня разума!

Толпа не забавлялась подобно Скарпиа. Искусство опытного палача состоит в том, чтобы жертва, испытывая муки и боль, сохраняла сознание. Толпе же доставляло удовольствие измываться над своими жертвами, даже когда те уже были без чувств или даже мертвы. Толпа испытывала наслаждение, терзая тела, а не разум, как Скарпиа.

Булыжник в окно, связанные на запястьях руки, разбитая голова, лезвие, воткнутое в мягкую плоть, ухо, нос или пенис, валяющиеся в грязи или торчащие из чьего-то кармана. Топтать, стрелять, душить, колошматить, забивать камнями, сажать на кол, вешать, жечь, расчленять, топить. Безудержный разгул, полнейшая вакханалия убийств не только ради удовлетворения затаенной обиды. Это была месть деревни — городу, провинции — столице, темноты и неграмотности — образованию, бедности — богатству, но даже такое объяснение не выявляет всю глубинную силу ненависти, выплеснувшейся на поверхность в воцарившемся тогда хаосе. Потоки слез и крови заливали, засасывали и уносили прочь угрозу революции и в тоже время возвращали реставрацию прежних порядков. Такое общественное явление отчасти схоже с человеческой натурой, которая, к сожалению, известно, действует не всегда в соответствии с собственными интересами и не считается с целесообразностью. Еще эта вырвавшаяся на волю дикая слепая сила не успела исчерпать свою энергию, а правители, с чьей подачи это произошло, уже подумывали о том, как бы обуздать ее.