Василий Масютин - Царевна Нефрет [Том II]

Голоса посетителей, проходивших мимо с Бедекерами в руках, пробуждали его от задумчивости.

— Вы обратили внимание на рисунки, украшающие греческие вазы? Если бы сегодня кто-нибудь вздумал предложить такую роспись…

— А вы считаете, что египтяне были менее смелыми?..

Райт отходил, не желая выслушивать суждения, выводившие его из себя. «Что все эти люди могут знать о Египте?… Можно ли сравнить искренность и непосредственность чувств египтян с нашей эпохой?..»

И он начинал думать о египетской поэзии, в которой откровенная чувственность идеально сочеталась с возвышенными духовными порывами.

Мэри подарила мужу на день рождения свой портрет. Художница уделила больше внимания очертаниям ее фигуры, чем выражению лица. Портрет повесили в салоне. Стоя перед ним, Райт едва замечал картину. Может, она висит здесь уже давно и смешно было бы вдруг ее заметить? Еще скажут, что Райт рассеян, как все профессора.

— Тебе нравится?

— Конечно… Только мне кажется, что этот портрет не должен висеть рядом с работой такого великого художника, как Гейнсборо… Я говорю исключительно о художественном уровне, абстрагируясь от…

— Это подарок тебе от меня…

— Спасибо, спасибо…

Кэти посоветовала Мэри отвести мужа к врачу. Райт становился все более резким, «невозможным» в общении. Если он сам не следит за своим здоровьем, необходимо о нем позаботиться. И если даже ее, Мэри, совершенно не беспокоит, как чувствует себя ее муж и что творит с собой, не следует забывать, что он ученый и его деятельность относится к сфере науки, то есть принадлежит, так сказать, всему обществу.

— Да, сберечь его талант — твой долг… Ты одна можешь повлиять на него и знаешь, как к нему подступиться. Если оставить все как есть, он превратится в нелюдимого сумасброда, пропадет… и после мы будем иметь с ним еще больше хлопот. Я говорю это тебе, Мэри, потому что он, как-никак, мой зять…

Было не так трудно убедить Райта показаться врачу. Тот выписал ему снотворные порошки, успокаивающие нервы. Отдельно подозвал к себе Мэри и сказал:

— Самое главное — ваш муж не должен чрезмерно напрягать свои силы. Ему не следует волноваться. Необходимо избегать сильных потрясений. Его нервная система крайне расшатана.

Возвратившись домой, Мэри провела краткую беседу с личным секретарем мужа:

— Если вам не безразличны его труды, очень прошу вас сообщать мне обо всем, что может взволновать профессора… Это в его личных интересах… Правда же, вы поможете мне его вылечить?

Пришли два письма — одно в музей, второе домой. Оба одинакового содержания:

«Высокочтимый господин профессор!

Убедительно прошу Вас поскорее зайти и забрать ваше имущество. Я сделал все, что мог. Если не поторопитесь — все выброшу или уничтожу. Сам Бог (или дьявол?!) не знает, что Вы мне такое оставили.

С уважением…химик».

Подпись неразборчива.

Секретарь показал письмо жене своего шефа со словами:

— По моему мнению, такие письма не могут положительно сказаться на нервах профессора.

— Но что все это значит? — спросила Мэри, недоуменно вертя в руках письмо и конверт.

— Несомненно, профессору лучше знать, о чем здесь говорится. Но судя по почтовому штемпелю, письмо пришло из северного округа. Сомневаюсь, что там может проживать какой-либо почтенный химик и человек из нашего круга в целом… Бедняки, бродяги. Для профессора даже опасно посещать эти окраины.

Секретарь искал в глазах Мэри признание его искренней заботы о здоровье профессора.

— Если позволите, госпожа Райт, я предложил бы поручить мне подумать о мерах предосторожности.

Мэри кивнула головой и протянула ему руку. Секретарь стал объяснять:

— Понятно, это не имеет ничего общего со слежкой за профессором. Вы знаете, как я его уважаю, и я никогда не позволил бы себе ничего…

— Буду вам очень благодарна.

10-го декабря секретарь пришел в дом Райта на полчаса раньше обычного.

— Как профессор провел ночь?

— Совсем не спал и не захотел принимать лекарство. Утром вышел и неизвестно зачем взял с собой дорожный плед.

— Он взял еще какие-либо дорожные принадлежности?

— Нет, но оделся так, как если бы намеревался провести вечер вне дома.

— Странно. Вы позволите мне воспользоваться вашим авто?

— Разумеется.

Мэри помедлила и добавила:

— Я поеду с вами.

— Не будет ли это рискованно? — спросил секретарь и, подумав о какой-то воображаемой опасности, улыбнулся при мысли, что играет теперь роль детектива.

Он даже одет был соответствующе: спортивный костюм и просторный Ольстер [4] …Ольстер — длинное широкое пальто с поясом и отстегивающимся капюшоном. . Английский широкий шарф вокруг шеи мог пригодиться, если вдруг понадобится закрыть лицо.

— Предпочтительней всего будет поехать следом за профессором. Пожалуйста, узнайте по телефону, находится ли он сейчас в музее.

Райт был в музее и просил не ждать его к обеду.

В три часа дня машина стояла, притаившись, за углом старого здания музея. В ней сидели Мэри и секретарь.

Оказалось, что с этого места было нелегко разглядеть выходящих из музея — мешали колонны. Секретарь вылез из авто и начал осторожно прохаживаться между старым и новым зданиями, стараясь не пропустить людей, выходивших из хорошо известных ему дверей. В конце концов показался Райт, вынырнув из темных музейных коридоров. На Нойе-Фридрихштрассе секретарь сел в такси, велев шоферу не упускать из виду такси Райта.

Мэри следовала за ними в некотором отдалении. Ей нравилась эта погоня, отдававшая газетными сенсациями. Она не думала ни о том, куда мог направляться муж, ни о возможной опасности их путешествия. Что-то наконец оживило однообразные будни, как американская криминальная фильма.

Печать на конверте не солгала: грязный северный квартал. Здесь шофер Райта остановился и начал высчитывать таксу. Райт заплатил, жестом отпустил шофера и исчез в воротах дома. Минуту спустя подъехали секретарь и Мэри. Секретарь бросился вслед за Райтом и замешкался в воротах — справа в глубине двора он заметил какой-то черный ход. В подъезде было темно. Секретарь побежал вверх по лестнице. Добежал до верхнего этажа. При свете спички читал фамилии на дверях. Нигде никакого химика.

Он вернулся к Мэри и сообщил о своей неудаче. Возможно, профессор прошел во двор. Стоит ли ждать, пока он снова не появится в воротах? Это может продлиться несколько часов.

Кранц, вероятно, прождал своего клиента еще дольше, так как отирался у самой двери. Стоило Райту один раз постучать, как послышался звук старческих шагов и в замке повернулся ключ.