Василий Масютин - Царевна Нефрет [Том II]

Райт освещал себе путь карманным фонариком и теперь поднял его на высоту щели, за которой висела старая цепь. Блеск знакомых глаз, лязг железа. Дверь отворилась. Райт удивился тому, что хозяин чуть ли не силой втащил его в квартиру. Кранц был одет беднее обычного, на нем не было даже жилетки. Рукава рубашки были закатаны, как у прачки, а штаны еле висели на химике, держась на единственной пуговице.

Нетрудно было заметить, что Кранц сильно похудел. Его ребра словно выдавались из тела. Глаза смотрели спокойно, но лоб был нахмурен.

Химик закрыл дверь на цепь, чиркнул спичкой и зажег свечу в каком-то старомодном или самодельном подсвечнике. Он подталкивал Райта вперед и притоптывал ногами, будто спешил.

Квартира была пропитана невыносимым зловонием. На свежий воздух надеяться было нечего, а просить Кранца снова открыть входную дверь было уже поздно. Химик подталкивал Райта все дальше в коридор, затем остановился и пропустил гостя в комнату.

Посреди комнаты, на столе, серым пятном выделялось тело. Райт подошел ближе, не отдавая себе отчета, какое чувство брало в нем сейчас верх над всеми остальными: любопытство, страх или отупение человека, который продолжает надеяться, несмотря ни на что.

Перед ним лежала Нефрет. Не покоилась, а дремала. Ее губы были чуть приоткрыты, как будто она уснула с недосказанным словом на устах или улыбалась в сонном забвении. Веки подрагивали, — быть может, только что замерли от удивления, когда он взглянул на нее. Маленькая, почти детская, слабо развитая грудь не дышала. «Наверное, она задержала дыхание, услышав мои шаги…» — подумал Райт и в тот же миг усмехнулся, осознав всю нелепость этой мысли. Влажные черные кудри вились в беспорядке, оттеняя бледное лицо.

Да, это была Нефрет — такая, какой представлял ее себе Райт, какой знал ее Сатми.

Тени танцевали по стенам, сгущались над столом. Они издавали какой-то шелест, мешавшийся со всхлипываниями… да, в глубине комнаты отчетливо слышался плач. Райт оглянулся: не почудилось ли ему?

Кранц поставил свечу на столик у двери и обеими руками стянул с лица очки.

Два маленьких, подслеповатых глаза, как у щенка, посмотрели пытливо и беспомощно на Райта, словно ожидая неведомого знака.

Не успел Райт решиться на какое-то слово или жест, не успело рассеяться первое впечатление от увиденного, как старик швырнул очки на пол и скрюченными пальцами вцепился ему в горло с криком:

— Проклятый! проклятый!

Райт увидел перед собой знахаря Суаамона. Резким движением отбросил старика в сторону. Тот покатился в угол, сбивая по пути склянки. Поранил руку, вскрикнул и замахал окровавленным пальцем, не переставая вопить:

— Проклятый! проклятый!

Райт поднял легкое тело Нефрет и вынес его в коридор. Кранц повторял свои проклятия, как эхо в темном подземелье, — скулил то как побитая собака, то как несчастный, обиженный ребенок.

Райт шел по темной лестнице. Голос позади постепенно замирал. Тело Нефрет было влажным и грозило вот-вот выскользнуть из рук. Ее ноги болтались и мешали спускаться.

Кто-то поднимался снизу.

Райт приставил тело к лестничным перилам, стащил с себя теплое пальто и завернул в него Нефрет. Тело исчезло под пальто, и он ровными шагами двинулся вниз.

Какая-то тень прижалась к стене и затем незаметно последовала за Райтом.

У дома Райт заметил авто. Взмах руки — и шофер открыл дверцу. Он еще оборачивался на сиденье, чтобы удостовериться, сел ли пассажир, а Райт уже усадил рядом с собой бесчувственную спутницу и распорядился:

— В музей! Где остановиться — покажу.

Нефрет, закутанная в пальто, сидит в машине рядом с Райтом. Ее ноги накрыты пледом. Голова бессильно упала на его плечо. Она спит. Райт прислушивается. Он был бы счастлив сдержать стук своего сердца, только бы слышать ее дыхание.

Он уже забыл о том, где он и куда едет. Весь занят раздумьями о будущем. Настоящее исчезло для него. Его настоящим стало прошлое, такое давнее, что современники не в состоянии даже представить его себе. Но здесь, рядом с ним, сидит Нефрет, жившая в этой давно померкшей древности — и кажется, что она заснула только вчера и проснется, не пройдет и минуты.

Существует ли разница между умершими три тысячи лет назад и теми, с кем мы расстались три дня тому? Что знают о загробном мире еще не побывавшие там, — что знаем мы, устремляющиеся туда мыслями, мелкими и ничтожными, как наши будничные хлопоты?

Секретарь Райта, следивший за профессором, испытывал моральное удовлетворение — он вовремя различил в загадочном письме привкус скандала. Прячась в темном уголке подозрительного подъезда обветшавшего дома, в этом квартале с дурной славой, он сумел разглядеть, для чего приходил сюда профессор.

Дело ясное: с бережно завернутой в пальто молодой женщиной, которую Райт так поспешно вынес из дома, что-то случилось. Вдобавок, она даже не была как следует одета — детектив-любитель готов был присягнуть, что видел голые ноги, свисавшие из-под пальто. Она спала, была пьяна, опоена каким-то наркотиком, а может… может быть, даже мертва.

Странное поведение Райта в последнее время — теперь разъяснилось.

Мэри стала второй свидетельницей как минимум легкомысленного поведения мужа. Ее авто незаметно ехало за такси, после обогнало его — и Мэри увидела, как муж склонился к лицу молодой женщины, сидевшей с полузакрытыми глазами.

Доказательств было более чем достаточно.

При виде секретаря Мэри почувствовала себя неловко. Она стыдилась того, что кому-то стала известна причина ее дурного настроения и тоски. Она не нашла в себе смелости заговорить с ним на эту тему и не видела необходимости обращаться к нему за советом. Секретарь был для этого слишком молод. Да и что она могла бы сказать ему? Оправдываться? Обвинять Райта?

Он был свидетелем ее супружеского несчастья, а у нее не было сил притворяться, что она принимает все спокойно, как нечто естественное, случающееся со многими другими женщинами — такими же несчастными, как она. Самой болезненной была мысль, что обо всем узнает Кэти… Мало ли откуда? В большом городе ничто не может долго оставаться тайной.

Секретарь иронически улыбался при мысли, что у Кэти появится тема для сплетен и ядовитых острот.

Секретарь застал Райта дома и вежливо спросил:

— Я вам нужен?

— Прошу вас, оставьте меня. Я немного взволнован и должен остыть. Вы понимаете…

Секретарь ничего не понимал: профессор держался то ли искренне, то ли цинично. Он поклонился учтивей обычного и вышел.

«„Немного взволнован?..“ Получается, что он нас заметил или не желает скрывать причин своей взволнованности. А ведь у него молодая и красивая жена… Он же ей ничего не сказал. Она так же мало ориентируется в ситуации, как я — чужой человек…» — раздумывал секретарь. В голове у него не складывалось ни единой гипотезы, какие бывают столь полезны для детективов.