Артур Феличе - Морские нищие [Роман]

— Да сохранит вас обоих Господь на пользу правого дела! — сказал на прощанье старик. — Мне уж не увидеть светлых дней, а вы — люди молодые, может, и доживете до них.

Они добрались до отряда лесных гёзов в жаркий полдень на третий день после встречи со стариком. Их неожиданно схватили выскочившие из придорожного кустарника дозорные, скрутили обоим за спиной руки и отвели по извилистым лесным тропинкам в глубокий мрачный овраг-тайник, к своему начальнику. Там им учинили допрос: кто такие, зачем и куда шли в такое тревожное для страны время?

Оба не ожидали такого враждебного приема и не на шутку обозлились.

— А где у вас тут плаха и дыба? — спросил, стиснув зубы, Альбрехт.

— Ды-ыба?.. — грубо переспросил, подняв щетинистые брови, рыжебородый командир отряда. — Зачем тебе понадобилась дыба?

— А у нас в Брюсселе теперь испанская мода: на дыбу и плаху, — дерзко ответил студент. — Как же без них я докажу, что мы шли к вам доброй волей, чтобы делить с вами и удачу и беды, пищу, кров и бои?..

— Бои? — презрительно повторил рыжебородый. — О каких это ты боях говоришь, храбрец?

Альбрехт рванул было руки, но веревка только крепче затянулась у него за спиной. Он готов был закричать от бешенства.

— Скажи им ты. Антуан, — мне здесь не верят.

Красный от негодования и обиды, Антуан подскочил к начальнику отряда вплотную:

— А с кем же нам, прирожденным нидерландцам, прикажешь биться, как не с королевским псом Альбой и его испанскими собаками, присланными нам в подарок за верность присяге всемилостивым королем Филиппом?.. Думаешь, мало мы нагляделись на их злодейства у себя в Брюсселе или сейчас, по дороге сюда?..

— Не надрывай зря глотку, лопнешь, — с усмешкой сказал рыжебородый. — Развяжите этих чумовых. Пусть толком расскажут.

Их развязали. В коротких словах Альбрехт рассказал им о себе и о том, как они решили искать лесных гёзов. В конце концов он предложил им прослушать небольшую пьеску, которой они охотно помянут добрые старые времена, когда на уста, как и на сердца, не вешали еще тяжелых испанских замков.

— Я сочинитель этих забав, а Антуан Саж — лучший брюссельский актер, — добавил Альбрехт. — А ну-ка, Антуан, — про «Куманька»!

Антуан замотал головой, тряхнул курчавыми волосами и, вскочив на ближайший пень, выкрикнул фистулой:

— «Вот он — я!.. Сам черт, сатана, дьявол, люцифер, нечистый, демон и прочая, прочая, прочая! Ты ли, монах толстопузый, зовешь меня к себе в куманьки?»

Альбрехт, стараясь подражать Микэлю, отвечал положенными по пьесе словами.

Хмурые лица лесных гёзов заулыбались, языки развязались. И смех, здоровый, оглушительный смех раздавался в тот день до самого вечера.

Казалось, «Весенняя фиалка» возродилась к жизни под сенью орешника, кустов барбариса, шиповника, боярышника, терновника и зарослей папоротника.

Прошел не один месяц. Генрих давно поправился. Он и Рустам жили среди «морских нищих», участвуя в нападениях на встречные суда и установленных негласным законом дележах.

Но Генрих рвался к принцу Оранскому, к родным. Рустаму удалось спасти во время бури некоторые бумаги и письма, адресованные на материк, — их необходимо было передать по назначению.

Когда однажды к адмиральскому кораблю пришвартовалось судно уполномоченного принца — Лембра, Генрих был счастлив. Но гёзы отнеслись к этому иначе.

Выслушав приказ Оранского, адмирал Долен весь побагровел. Шрам на обветренном лице его выступил еще резче.

— К дьяволу благородство!.. К дьяволу любезное обращение с иностранными судами!.. — захлебываясь от бешенства, выкрикнул он и отшвырнул поданную ему бумагу. — Чем я буду кормить своих людей, если мне хотят запретить «враждебные действия против всех судов, кроме испанских», а?.. Им хорошо там сидеть, на земле, среди пастбищ и нив! А я с экипажем должен питаться одной рыбой?.. Да? Не желаю я давать отчет в своих экспедициях, вот и все. Так и передайте принцу!

Он сердито зашагал к каюте.

Лембр, посланный Оранского, поднял брошенный приказ и взглянул вопросительно на собравшихся на палубе гёзов.

— Я не думаю, чтобы только что сказанное было общим мнением, — сказал он спокойно. — Адмирал — благороднейший рыцарь древней дворянской фамилии и храбрейший человек. Несчастная родина смотрит на него, как на одного из своих первых защитников. Но не лучше ли подчинить действия всех ее защитников единому порядку? Зверь уйдет от охотников, если они не будут преследовать его сообща. Охотиться вразброд — плохая помощь общему делу. Вам это должно быть понятно.

— Плохая помощь?.. — перебил его один из гёзов. — А кто, как не мы, не дает проходу испанским купеческим судам?

Посчитайте-ка, сколько их судов осталось стоять у причалов вдоль каналов и в гаванях! Они точно птицы с обрезанными крыльями. Кто, как не мы, сторожит соленую воду от флота короля Филиппа? Ведь и Альбе пришлось сушей добираться до Провинций, а не морем. Кто посмеет упрекнуть нас…

— Помолчи, — остановил его Иоганн. — Дай сначала выслушать.

— Да, сначала выслушайте, потом возражайте, — спокойно заметил Лембр.

Гёзы обрушились на него потоком выкриков:

— Разговорами не проймешь испанских волков!..

— Эгмонт с Горном много разговаривали, а теперь, ходит слух, их головы посланы королю в Мадрид! О чем они говорят с ним теперь?

— Довольно разговоров! Десять лет разговаривали и выговорили на место Гранвеллы и Пармской — Альбу!..

— Да замолчите же вы сами, если надоели разговоры! — прозвенел голос Иоганна.

Наступила тишина.

— И все-таки мы должны понять друг друга, — начал снова Лембр. Он обвел взглядом обветренные, загорелые лица. — Вся страна, — продолжал Лембр, — объята страхом. Те, кто успел, бежали в Англию, в прибалтийские города, к «лесным нищим», на ваши корабли. Города стали мертвы, словно знамя чумы развевается над каждым домом. Похоронный звон стоит над лугами и нивами деревень. «Кровавый совет» Альбы присуждает людей к казням десятками и сотнями. Словно вязанки дров, бросают их на костры…

— Собака!.. Дьявол!.. Слуга сатаны!.. — ревом прокатилось по палубе.

— Слушайте! Слушайте!

— Страна гибнет, вымирает, — продолжал Лембр. — Вы, славные «морские нищие», и армия Оранского — вот единая и главная надежда родины.

«Оранский — во главе освободительной армии!» — восторженно пронеслось в мозгу у Генриха.

— Оранский ищет помощи у соседних стран. И вы, его лучшие помощники, не станете вредить этому. Ваш единый враг — Испания!

— И Рим! — крикнул Рустам.

Мавр сумел многое понять из речи на недавно еще чужом языке. Лембр с удивлением оглянулся на смуглого юношу с горящими ненавистью глазами и восточным овалом лица.