Сергей Реутов - Легенды бандитской Одессы

Власти наконец взялись за ум, ну или хотя бы попытались навести порядок. Генерал от кавалерии Александр Каульбарс, временный одесский генерал-губернатор (часто его называют командующим военным округом, но это ошибка; все дело в событиях 1905 года, после которых кадровые военные часто назначались на совершенно гражданские посты, чтобы с военной решительностью и жесткостью разделываться с любыми недовольными), требовал от начальника полиции немедленного расследования всех этих возмутительно наглых преступлений. Оказалось, что в числе ограбленных был и ближайший родственник генерала — муж его младшей дочери, фабрикант Захаров. Иначе, как нам почему-то кажется, гнев генерала был бы куда тише.

В том же 1907 году одесские революционеры решили убить генерала Каульбарса. Он жестоко карал бунтовщиков, подписывал смертные приговоры, порол розгами подчиненных. И вот все в той или иной степени революционные организации Одессы устроили своеобразное состязание — кто первый уничтожит Каульбарса. Но, кроме революционеров, на генерала охотились и налетчики, имевшие к нему немало претензий. И, конечно, одним из первых в это сомнительное состязание ввязался Япончик. Как-то раз он переоделся чистильщиком сапог, взяв с собой и ящик с принадлежностями для чистки. Не торопясь, он добрался до улицы, по которой часто ездил генерал. В сапожном ящике никто бы не нашел ни щетки, ни гуталина — на самом-то деле в него была встроена бомба: ее следовало метнуть в жертву, как только генерал появится на виду. Все вышло, в общем, как Мишка и планировал, — генерал проезжал мимо, ящик с бомбой полетел в Каульбарса, но, к несчастью для революционного дела, генерала сохранила судьба.

Однако другая версия рассказывает совершенно иную историю с все тем же ящиком для чистки обуви. В ней Япончик принимал участие в покушении на полицмейстера Михайловского полицейского участка подполковника Кожухаря, работавшего на Молдаванке. Взяв ящик чистильщика обуви, в котором находилось взрывное устройство, Мишка сел на углу улиц Степовой и Дальницкой, где часто можно было увидеть полицмейстера. Когда тот показался, Япончик принялся зазывать его, предлагая свои услуги. Полицмейстер в конце концов согласился, но стоило ему поставить ногу на ящик, как Мишка привел в действие взрывное устройство и бросился бежать. Через секунду полицмейстера разорвало на клочки.

Одесская полиция сбилась с ног, разыскивая молодых террористов. На Мишку Япончика не указывало почти ничего, сам он затаился и лег на дно где-то на Молдаванке. Однако через несколько месяцев уже вернулся в строй и успел принять участие в нескольких налетах. В конце 1907 года налетчики ограбили мельницу. Из помещения вынесли 120 мешков муки и пшеницы и 10 тысяч рублей ассигнациями. Примерно тогда же грабители Япончика полностью обобрали ювелирную лавку на Екатерининской улице. Полиции удалось задержать одного налетчика, но ловкий ципер ночью перепилил решетку и сбежал.

Гембель — крупная неприятность.

Скокер — взломщик.

Известно, что Михаил Винницкий стал прототипом знаменитого Бени Крика, романтического бандита, отчаянного пройдохи. Ведь о короле Молдаванки обитатели этого уникального района слагали многочисленные легенды. Уголовный мир знал Винницкого под несколькими кличками: Жиган Рубин, Король и Лимончик. Во времена расцвета он, как считается, руководил огромной бандой, состоявшей из более чем четырех тысяч человек. Это был стройный мужчина с отличной фигурой, достаточно привлекательный и похожий на японца только раскосыми глазами и желтоватым цветом лица.

Молдаванку, самый криминальный район Одессы, обслуживал, как мы уже знаем, Михайловский полицейский участок. По легенде, его двухэтажное здание биндюжники облили соляркой и подожгли с четырех сторон. Так бандиты Япончика решили уничтожить и все дела, и все архивы, а заодно показать, кто в известном околотке хозяин. Это был ответ уголовников на речь пристава — мы даже осмелились вынести эту речь в эпиграф. В том виде, правда, в каком ее донес до нас великий Бабель.

Здание полицейского участка приехали тушить 40 пожарных. Но в самый ответственный момент кто-то слил из всех бочек воду. Через несколько часов после поджога дом горел, как свеча, к ужасу пристава и полицейских. Кроме нескольких сундуков ничего спасти не удалось, к тому же под шумок из горящего здания сбежали все арестанты. Они ведь были не дураки и не желали гореть за идею, а Мишка, задумывая поджог, похоже, успел позаботиться об этих несчастных людях.

За пожаром наблюдал убитый горем полицмейстер. В двух шагах от него стоял щеголь в кремовом костюме отборного сукна с галстуком «кис-кис» и в желтой соломенной шляпе-канотье. Этим щеголем с раскосыми глазами и был Мишка Япончик. Понаблюдав за пожаром еще немного, он удалился выпить «Смирновской» за удачный исход дела.

У Япончика, как у любого порядочного предводителя войска (а разве банда не была Мишкиным войском?), имелась и своя штаб-квартира. Она располагалась в центре города, в потайном зале одного из кафе. Там часто собирались нечистые на руку коммивояжеры, ушлые маклеры, биржевые игроки и шулера, не скрывавшие своих умений. От них Мишка узнавал о многих предстоящих крупных сделках. После чего ему не составляло труда спланировать будущий налет.

Вооруженному ограблению чаще все-таки предшествовало письменное вымогательство. (Япончик не любил пачкать руки кровью. И предпочитал не подставлять «под мокрое» ни своих людей, ни даже своих «клиентов» — отдайте только гроши, зачем нам ваша драгоценная жизнь?) Как-то известный сахарозаводчик Е. получил записку примерно такого содержания: «Убедительно просим вас помочь подпольному революционному движению. Передайте сумму в столько-то рублей золотом или ассигнациями».

Здесь — и мы еще к этому вернемся — надо сказать, что Япончик начинал именно как анархист-вымогатель. Эти достойные люди сначала отправляли богачам так называемые «ксивы» — в них значилось, что уважаемый промышленник или банкир должен передать в фонд партии анархистов некую сумму золотом или ассигнациями для поддержания революционного террора.

Как-то подобное письмо — на блатном жаргоне также называвшееся «мандатом» — получил промышленник Б. Письмо заканчивалось изящной подписью «ваш искренний друг и защитник Мишка Япончик» и нарисованной от руки печатью «Боевой отдел Молдаванки». Требования к фабриканту были самыми простыми, к тому же промышленнику нужно было их выполнить (ни боже мой, не мгновенно!) в течение двух-трех дней. А вот в полицию обращаться ему настоятельно не рекомендовали, тем более что, по словам автора записки, урядники все равно куплены и проданы и это заявление ровным счетом ничего не даст. Но вот автора письма может и озлобить. Мишка писал: «Молдаванка хочет жить. Она тоже хочет пить вино и водку. Она тоже хочет веселиться, но веселья у нее нет, потому что люди живут очень бедно. Если вы к завтрашнему дню не положите 50 тысяч рублей для веселья Молдаванки, у вас загорится сахарный завод в Виннице».