Сергей Реутов - Легенды бандитской Одессы

Грех было не воспользоваться паникой, а Япончик таки не был глупцом. Вместе со своей бандой он обчистил почтовое отделение на Ближних Мельницах, а также кое-какие магазины и склады в центре Одессы. Много шума в городе наделало их вооруженное нападение на Румынский игорный клуб. Люди Япончика ворвались в него под видом революционных солдат и матросов, после чего, угрожая оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей, да к тому же обчистили карманы посетителей, в которых нашли еще 200 тысяч. В клубе тогда присутствовало более ста человек, и все они были ограблены. Бандиты срывали с женщин бриллианты и прятали их в голенища сапог. Вели они себя так, что один из посетителей клуба от страха скончался на месте.

В тщетной попытке противопоставить хоть что-то разгулу бандитизма создали Думский комитет общественной безопасности, но не господам думским чиновникам утихомиривать разыгравшуюся стихию…

Япончик тоже не чурался громких заявлений: «изъятие ценностей у буржуазии» он сопровождал рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата.

Во времена гетманского режима Япончик решил легализоваться, причем как крупный бизнесмен, предприниматель. Но его бурная натура требовала иного — и он окунается в рэкет. (И опять мы видим, что задолго до прихода такого понятия идея уже вовсю воплощалась в жизнь и недурно эксплуатировалась — к удовольствию одних и тихому негодованию других.)

Теперь Мишка совершенно официально владел рестораном «Монте-Карло» на улице Мясоедовской. Ему также принадлежал один из первых городских синематографов — «Корсо». Кроме того, по сведениям филеров, он был тайным держателем воровского «общака».

На самом деле то, что Мишка был королем бандитов Одессы, — это миф. Вернее, мифом является то, что он стал королем до 1917 года. И этот миф берет начало в произведениях Бабеля — в описываемые великим одесситом времена Япончик еще отбывал каторгу в Сибири. Тогда никто не мог даже в самом страшном сне представить ни октября 1917 года, ни интервенции, ни… Да, в общем, люди многого представить не могли, хотя самые суровые ветры уже вовсю дули над Российской империей. Кроме того, Мишка был слишком молод для столь солидного поста, тем более в воровском мире, где все решает не возраст, а опыт… Его звезда взошла в 1917 году — когда в ореоле революционной славы Япончик вернулся в Южную Пальмиру.

Для успешной легализации Япончик использовал свое революционное и каторжанское прошлое. «На случай погромов» он организовал Еврейскую революционную дружину самообороны, полубандитское формирование, которое уже не грабило, а реквизировало ценности для нужд революции. В этом отряде, вооруженном револьверами и винтовками, а также двумя пулеметами, действовало от 100 до 120 человек.

Далее, с конца октября, разграблению подверглись одесские винные и спиртовые склады. Эта эпидемия, то разгораясь, то затухая, длилась около четырех месяцев и получила название «винного бунта». В это время Япончику удалось добиться некоторых тактических преимуществ: он устранил своего конкурента в криминальном мире, носившего кличку Акула, а также стравил банды с соседних Пересыпи и Слободки. Последняя и вовсе превратилась в сплошной «бандитский фронт»: за влияние здесь схватились сразу несколько группировок (в одну только ночь на 4 ноября там нашли 11 трупов). Апофеозом этого беспредела стало создание независимой «Молдаванской республики» в конце ноября 1917 года — в том районе Молдаванки, где хозяйничал Япончик.

В одесском Тюремном замке воры подняли бунт — заключенные разоружили охрану, открыли камеры и ворота тюрьмы. Сбежало тогда много народу, и как минимум пятьдесят опасных рецидивистов влились в банду Япончика. По другой версии, Япончик в середине ноября сам инспирировал этот бунт.

Считается, что Япончик призывал бандитов Одессы не грабить рабочих, а «перенести свою деятельность в центральные, буржуазные кварталы». Якобы люди Япончика даже убили какого-то налетчика за нападение на рабочих и прикололи к его одежде соответствующее воззвание. Этот документ, опять же по неподтвержденной версии, был подписан самим Мишкой и обещал строго карать обидчиков трудящихся. Япончик приказывал грабить только буржуазию и офицеров.

Но мало было Одессе налетчиков и бандитов, была еще и политика — которая сначала разъединяла, а потом объединяла, а потом опять разъединяла политические (да, пусть они называют себя политическими) течения и их приверженцев.

Так или иначе, властям Центральной Рады в конце концов удалось объединить против себя почти всех: русских патриотов, интернационалистов-большевиков, эсеров, анархистов и меньшевиков. Были с ними согласны (в кои-то веки и ненадолго) лидеры «бандитского мира» и профсоюзов. Верных Центральной Раде гайдамаков в городе насчитывалось только три-четыре тысячи, а силы вышеописанной «антиукраинской оппозиции» были больше раза в два: около семи тысяч дружинников, красногвардейцев, солдат и матросов Черноморского флота. При этом власть была не в состоянии контролировать «дружинников-налетчиков», кстати, грабивших в основном еврейских лавочников и аферистов.

В то время Япончик не отказывался от старых контактов с анархистами, и с каждым днем в прекрасной Одессе возникали все новые анархистские группы — только здесь могла появиться группа «анархистов-обдиралистов», то есть тех, кто «обдирал» буржуазию. Именно эта группа устроила мощный взрыв на Дерибасовской, требуя положить конец народным и милицейским самосудам над пойманными ворами и грабителями: «представители власти» пытались карать пойманных и уличенных прямо на месте преступления. «Обдиралисты» угрожали «начать террор над местным населением за издевательства над ворами» и заявили, что располагают немалыми силами — пятью сотнями вооруженных бойцов при двух пулеметах.

Бандиты и неотличимые от них анархисты захватили в центре города, на Дворянской, публичный дом Айзенберга. Проституткам выдали по 500 рублей из реквизированных денег. Почти полсотни анархистов перебрались сюда жить, устроив здесь свой штаб. А бездомным проституткам от широты душевной было предложено разделить с анархистами место под крышей.

То же продолжалось и в декабре 1917 года: не прекращались винные погромы и перестрелки гайдамаков с красногвардейцами, в которых погибли 23 человека. Для криминального мира в целом и Япончика в частности декабрь стал месяцем удачных «эксов»: у купца Карского они забрали только бриллиантов на 500 тысяч; напав на дачу Сухомлинова, унесли с собой немало ценностей; налет на кассу мыловаренного завода принес им 40 тысяч рублей; а в магазине Тоскано бандиты похитили товаров на 200 тысяч. Кроме того, были ограблены кожевенный завод Шаца, военный склад на Дальницкой, а также предприниматель Кухта, вследствие чего Япончик и его люди стали богаче еще на 60 тысяч рублей. Но над головой бандитов, пока еще почти незаметные, начинали сгущаться тучи…