Стивен Прессфилд - Приливы войны

Такова была стратегическая цель. Тактических приёмов было три: до основания разрушить верфи и ремонтные мастерские; уничтожить или увести как можно больше военных кораблей (и как можно более эффектно); захватить Птерон и разорить эту громадину. Атака — водная операция, в которой участвуют двенадцать тысяч четыреста войска, девяносто семь крупных военных кораблей и сто десять кораблей поддержки. План состоял из координации одиннадцати элементов атаки по фронту в двенадцать миль. Намечены сорок шесть целей.

Предварительные манёвры начали за два дня до операции. Эскадра из двадцати четырёх кораблей под командованием Аристократа и другая — из двадцати восьми под командованием Адиманта отправились с Самоса. Вместо гребцов на вёслах сидели тяжеловооружённые пехотинцы. Другие, с пращами и копьями, сколько мог выдержать корабль, не выдавая количества взятых на борт людей осадкой, скрывались за боковыми экранами. Эскадра Аристократа направилась на запад, как бы к острову Андрос, а Адиманта — на север, к Геллеспонту. Обе двигались открыто, чтобы наблюдатели Лисандра, расположенные на горах Коресс и Ликон, могли их видеть. Выйдя в море на недосягаемое для соглядатаев расстояние, они на вторую ночь повернули назад и высадили войска: Аристократ — на землях между Приеной и Эфесом, Адимант — на севере, в колонии под названием Крюк, любимом месте отдыха эфесцев, покинутом в тот сезон из-за неблагоприятной “погоды” в Эфесе.

Ночью от Самоса и Лады отплыли транспорты с лошадьми. Они высадили животных на берег в населённой бухте под названием Лунный Серп. Командовал Алкивиад. Задержав всех, кто мог броситься бежать и поднять тревогу, войска вернулись обратно, соединившись с отрядами Адиманта, высадившимися у Крюка. Оттуда Алкивиад двинулся на город. Все заставы были сняты так быстро, что он уже находился в пригородах, когда Лисандр узнал об этом.

Отряды Аристократа, высадившиеся на юге, перерезали дорогу по дамбе, по которой из города могли подойти подкрепления, а кроме того, открыли шлюзы канала. Равнина была затоплена. Они перерезали трос в форте Килон. Пловцы захватили два островка, Желток и Белок, на которых были установлены опоры для троса. К этому времени первые брандеры уже поджигали пригороды. Морские пехотинцы Эрасинида открыли ворота с северной стороны дороги массовых мероприятий. Военные корабли Антиоха на полном ходу прошли мимо Килона прямо в гавань. Моя эскадра — из двадцати четырёх кораблей — расположилась возле троса со стороны моря. В том случае, если Антиох потерпит поражение, мы должны будем обеспечить ему проход, через который он сможет уйти. Если же он даст сигнал к наступлению, мы ударим вслед за ним всем, что у нас есть. Костры на Кимоне и Желтке осветили канал. Этого оказалось достаточно, чтобы узнать о сокрушительной атаке. Пожары на верфях, дамбе, Эмпории были такого масштаба, что их видели в Хиосе, за шестьдесят миль от этого места.

Как мы узнали потом, в это самое время Алкивиад чуть не погиб. Его кавалерия вихрем пронеслась по пригородам, опережая пехоту Адиманта. Она направлялась к северным воротам на соединение с эпибатами, высадившимися на Птероне с кораблей Антиоха и Эрасинида. У них был проводник из войска Алкивиада, который провёл их через лабиринт улиц по этой части города. И вот они появились на площади. К их великому удивлению, отряды женщин забаррикадировали выход с площади скамьями и перевёрнутыми повозками и защищали его. То были не амазонки, а обычные женщины из этого округа, домохозяйки, выступившие, чтобы защитить свои очаги и своих детей.

Женщины с поразительной отвагой атаковали кавалерию Алкивиада. С крыш домов в них бросали черепицу, кирпичи, камни. Они не только не отступили под ответными ударами, но выдерживали все с таким упорством, что, как подтвердили солдаты, вызвали больший ужас, чем любая фаланга спартанцев или орда орущих дикарей. Сам Алкивиад получил кирпичом по плечу. Удар раздробил ему ключицу. Мантитей, как всегда сражавшийся рядом с ним, помог ему выйти из этого столкновения. Алкивиад сражался без шлема. Ещё бы немного — и кирпич раскроил бы ему череп.

В городе отряды врага заняли дорогу массовых мероприятий. Теперь начался бой за Птерон, громадную дамбу, на которой сражение шло, казалось, за каждую пядь земли и воды. Строительные леса, поднимавшиеся по обе стороны, были объяты пламенем. Перемычки вплотную примыкали к концам дамбы, усыпанным строительным мусором, обломками кирпичей, брёвнами. Там имелись салазки для раствора, насосы, большие кучи железных деталей. Острые края превращали их в ловушки. Люди и лошади попадали в эти смертельные западни, и неизвестно, сколько их там было.

Антиох подал сигнал “Вперёд!”. Я поставил “Каллиопу” с левого фланга, чтобы пройти с траверза Птерона и оценить ситуацию. Мы ответили на сигнал и тронулись.

Налёт на дамбу был ярким зрелищем. Алкивиад с кавалерией и тяжёлой пехотой уже прорвались, хотя с нашей позиции мы об этом ещё не знали. Их продвижение по дороге блокировали массы противника, сотня пехотинцев в ширину и приблизительно на милю в глубину. Около четырёх тысяч противника, включая кавалерию, взобрались на дамбу ещё до прихода Алкивиада и Адиманта. Теперь они с боем прорывались к лебёдке в конце дамбы. Они добирались до троса, чтобы вновь перекрыть гавань. Тогда наши корабли окажутся в ловушке. Последние двести метров дамбы защищали афинские эпибаты, ещё прежде захватившие причал и перерезавшие трос. Инженерные суда Эрасинида выстроились по краям причала против заграждения дамбы. Они прилаживали лебёдку и бегучий такелаж к подводным столбам, одновременно принимая на борт морских пехотинцев с транспортных судов, поставленных на мёртвый якорь корпус к корпусу.

Проходя мимо Птерона на борту “Каллиопы”, я увидел в первых рядах противника фигуру, величественно восседающую на коне, облачённую в великолепные одежды и окружённую телохранителями. Это мог быть только Лисандр.

Я сразу решил ударить по нему, отказавшись от других целей. Я принял решение пожертвовать своей жизнью и всей моей командой, если потребуется. Своему заместителю Ликомену на “Теаме” я просигналил, чтобы он взял на себя командование эскадрой. Затем дал знаки Дамоду, триерарху “Эрато”: “Следуй за мной!” и “Высади морских пехотинцев!”

Я видел, как Дамод вызвал Медведя в концевой отсек на корме. Он тоже увидел нашего главного врага и загорелся желанием достать его. При выполнении поворота в гавани “Тихе” Антиоха повредила нос и должна была уйти. Корабль вышел из гавани кормой вперёд и теперь подошёл к Птерону со стороны берега. Поставить трирему на мёртвый якорь против двадцатифутовой дамбы при ярком свете дня — и то не простое дело. Под огнём “Каллиопа” вошла в гавань, как мусорная баржа, направляемая пьяным рулевым. Антиох просто прошёл напролом вперёд кормой между двух перемычек и, швырнув последний из своих “приветов”, под прикрытием огня поднялся на дамбу.