Стивен Прессфилд - Приливы войны

После Игр мой брат и я отправились домой, в Афины. У нас было четыре дня, чтобы вновь узнать друг друга. Я получил жалованье и сразу же отправил Эвнику паромом через Патры и Истм, за Коринфский перешеек. Она будет в безопасности, кочуя с Теламоном и Похлёбкой. Другие из нашего «курятника» тоже пожелали добраться до города. Там их ждала работа — строить новый флот для Сицилии.

Оказавшись снова дома, мы с братом изъяли из места временного упокоения останки наших близких и перенесли их в склеп наших предков в Ахарнах. Может быть, теперь они обретут истинный покой. Стоя на этой земле, поглотившей сыновей и дочерей нашей семьи с незапамятных времён, я ощутил такое горе, что пал на колени — ноги больше не держали меня.

Скажи мне, Ясон, что это за сила, которой наша родная земля завладевает нами и держит нас в плену? Мы думаем, что это мы владеем ею, но на самом деле это она захватывает нас. Не она принадлежит нам — это мы принадлежим ей.

Ещё мальчиком я провёл в имении несколько сезонов. Моя тётка взяла меня в город, когда мне было четыре года. К десяти я уже обучался в Спарте. Я никогда по-настоящему не знал своего деда со стороны отца или его двоюродных сестёр и братьев. Я познакомился с ними сейчас, когда стоял рядом с Лионом и чувствовал, что в долгу перед ними, по уши в долгу.

Тебе доводилось управлять имением, Ясон. У кого нет своей земли, тот не знает, что такое нищета. Во время войны солдат хотя бы одну ночь держит в кулаке своё жалованье — неважно, что потом он пустит его по ветру! У крестьянина нет даже этого. Ещё до того, как зерно окажется в земле, хозяин уже закладывает будущий урожай. Но даже если урожай будет богатым и он продаст на рынке фиги и груши, не успеет он подсчитать выручку, как она тотчас исчезнет в мешках учётчика и сборщика налогов, а остальное растранжирят эксцентричные родственники. Сказать, что человек владеет землёй, значит сказать бессмыслицу, если не проявить жестокость. Своя земля — это топор, занесённый над твоей головой. Ты тащишь эту землю на своём горбу, а она гнёт тебя книзу, как железный якорь.

Солдат считает, будто знает, что такое страх. Скажи это крестьянину! Когда я был солдатом, то выпивал перед сражением стакан вина и спал, как каменный. А теперь, на хозяйской койке, я кручусь без сна, как Цербер. Крестьянин приветствует рассвет только одним вопросом: какая ещё беда приключилась за ночь? Я никогда не знал прежде, сколько способов у овцы заболеть или почему портится родник.

В крестьянском хозяйстве постоянно что-то ломается. Ты встаёшь на рассвете, начинаешь чинить и возишься до полуночи. Сама Троя не испытывала во время осады ничего подобного. Землю разъедает грибок, плесень, насекомые-паразиты, ржавчина, сухая гниль. Ты сражаешься с червоточиной и пасмурной погодой. Каждая ползучая тварь — твой враг. На корабле я просто прихлопывал насекомых и больше не думал о них. Теперь они преследовали меня в ночных кошмарах. Термиты и муравьи-древоточцы, шершни, осы, саранча, клещ, тля, зерновой жучок, мотыль, долгоносик, мясные мухи, жуки-точильщики. Всё, что роет и пожирает. Одни боги ведают, какие твари нападут завтра на твой скот. Язва и гусеница озимой совки, пиявки, ленточные черви. Бывает, на самое землю нельзя положиться. Каждое утро упала ещё одна подпорка, обвалилась ещё одна сточная канава. Рабочих приходится нанимать за деньги, а денег у землевладельца почти никогда нет. Единственный товар, которым он владеет неограниченно, — это пот. Дождь — его Немезида. То его слишком много, то его слишком мало. Солнце, ветер, огонь и само время — все они могут превратиться в опасного врага. Наёмные рабочие хорошо трудятся только в дни выплаты жалованья, а если ты окажешься дураком и вложишь деньги в одного-двух рабов, то купишь себе ещё несколько проблем. По щиколотку в овечьем навозе, мы с братом задавались немым вопросом: как же наш старик управлялся со всем этим? Как один человек ухитрялся выжать прибыль из этой грязи, когда наша команда, впряжённая в это ярмо, терпит поражение за поражением? Крестьянин старится к сорока годам. Только одно существо помогает ему выстоять — его собака. Других союзников у него нет.

Никогда не устающий, всегда преданный Номер Один землевладельца (все прочие псы — просто бесполезные дворняги), он спешит к своему хозяину с первым криком петуха и трудится весь день, не увиливая, — всегда жизнерадостный и полный сил. Он не требует иной награды, кроме счастья слышать хозяйский голос да ещё ласкового похлопывания по загривку. Он — господин над всеми прочими зверями, ночной сторож и защитник; без него хозяйство не стоит.

Конечно, имение — блаженство для ребёнка, для которого вся работа — это шалости, а каждое существо — товарищ по играм. Женщина тоже чувствует себя здесь как дома. Эвника — та просто наслаждалась. Теоноя, жена Лиона, была городской женщиной. Сельская жизнь казалась ей скучна. Но её дети на свежем воздухе расцветали. Глядя на них, Эвника испытывала боль, знакомую только бездетной женщине. Если я останусь здесь, я должен буду жениться на ней. Она больше не выдержит походной жизни.

В ту осень пришло известие от Эвриптолема. Афинский флот готовится напасть на Сицилию. Командовать будет Алкивиад. Я и мой брат можем сообщить, какие должности хотим занять в этом походе. Добавочное вознаграждение — три месячных жалованья. За выслугу — двойное жалованье офицера.

Эвника не захотела присутствовать при обсуждении этого вопроса.

Вскоре к нам пожаловал сам Алкивиад. Он прибыл в старую усадьбу моего деда в Ахарнах. Собралось более тридцати наших родственников, в основном богатые старики, но были и молодые. После обеда Алкивиад обратился к собравшимся. Ему требовались деньги для флота. Граждане уже заплатили военный налог; но Алкивиаду нужны были дополнительные средства, лежавшие у богачей мёртвым грузом. Он искал честолюбивых и состоятельных людей, готовых вложить деньги в корабли, которые будут носить их имена. Он хотел, чтобы они построили эти корабли от киля и до мачты, оплатили расходы на первое плавание, на собственные средства наняли команду, создали годовой фонд жалованья для офицеров и команд. И всё это — ради великого завоевания Сицилии.

Здесь следует отметить отличительную черту характера политического стиля Алкивиада. Безрассудная смелость — выступать с инициативой на голом месте, не занимая при этом никакого политического поста. Хотя он четырежды избирался в коллегию десяти стратегов, в этот вечер его престиж не был подкреплён ни государственной должностью, ни правоспособностью. Он появился перед нами как абсолютно частное лицо.

Как тебе известно, Афины в то время имели договор о взаимопомощи с сицилийским городом Эгеста. Представители этого города недавно обратились в Народное собрание Афин за помощью против их соседа, города Селинунт. Неприятель, поддерживаемый Сиракузами, осадил Эгесту. Алкивиад и другие сторонники войны ухватились за этот повод. Немедленно было получено согласие народа. На экспедицию были выделены фонды. Назначены три военачальника — Алкивиад, Никий и Ламах. Однако политические противники Алкивиада, включая самого Никия, успешно провели свою интригу в надежде подорвать мероприятие до того, как оно начнётся. Расходы были превышены. Алкивиад обратился к людям, имеющим деньги, к знатным семьям и частным политическим союзам. К тому вечеру, когда он появился среди наших родственников, он уже провёл шестьдесят таких встреч и на следующие четыре вечера наметил ещё восемь. Было подсчитано, что Алкивиад выступил в общей сложности перед двумястами родами и братствами. Это заняло большую часть осени и всю зиму. Люди шутили по поводу этих ночных сборищ: по крайней мере, выступления мешали Алкивиаду таскаться по борделям.