Стивен Прессфилд - Приливы войны

Имелись и другие послания, по сути главные. Их он диктовал потом или писал сам. Это были «вдовьи» письма, благодарности покалеченным или павшим — десять, двадцать, тридцать в день. Он адресовал их лично самому получателю, если тот был жив, но часто послания направлялись отцам, матерям, жёнам. В таких случаях человек, которого Алкивиад хвалил, даже не знал об этом. Можешь представить себе, Ясон, какую гордость приносили эти благодарности тем, кто боялся за своих сыновей и мужей? Уже потом я встречал немало таких людей. Они хранили эти письма, вынимали их с благоговением, чтобы прочитать детям и внукам о храбрости их отцов.

Когда Алкивиад желал отметить флотского, то посылал угощения и вино с поздравлением товарищам этого офицера по столу. Других сажал за свой стол. Но тем, кого он хотел отметить особо, он посылал не благодеяния, а испытания. Он назначал их для выполнения самых опасных поручений. На такие задания, говорил Алкивиад, уходят младшими офицерами, а возвращаются старшими.

— Во всём, что он делает, присутствует политика, — заметил Эндий.

Алкивиад вёл за собой не приказом, а примером. Вместо того чтобы посылать командиров совершенствовать свою выучку, он сам выходил в море и начинал. Все манёвры, которые предстояли флоту, его собственные эскадры проходили первыми. Чтобы достичь необходимого уровня, флоту приходилось сначала превзойти корабли Алкивиада.

Алкивиад не приказывал флоту быть готовым к отплытию до рассвета. Просто капитаны, проснувшись, видели, что их кораблей уже нет — они выполняют манёвры.

Своему другу Адиманту командир эскадры писал:

...Если к подчинённому требуется применить силу, необходимо, чтобы она была минимальной. Если я приказываю тебе: «Подними чашку!» и при этом приставляю к твоей спине остриё меча, ты подчинишься, но в этом случае ты не возьмёшь на себя никакой ответственности за свои действия, сославшись на то, что у тебя не было выбора. Однако если я только предложу, а ты согласишься, тебе придётся взять на себя ответственность за данное тобою согласие. И если уж ты согласился — не отступай.

Позднее, когда он взял Византий, характер осады был — если можно употребить такое слово — бодрый. Люди приступили к осаде по своей воле, без притворства и недовольства. И даже противник при капитуляции оказался не подавленным, а полным оптимизма.

Правильный способ овладения городом — предоставить врагу выбор альтернатив настолько многочисленных, что ему придётся в конце концов выбирать: сдаться или стать союзником, но не по принуждению, а по доброй воле. От принятого таким образом решения нельзя будет потом отказаться. Такой новый союзник не оставит нас в будущем, если нас постигнет несчастье.

Когда обсуждался план взятия Кизика, Ферамен предоставил командирам блестящую схему осады, при которой противник будет отрезан со всех сторон. Алкивиад в целом одобрил её, однако внёс следующее изменение: он предложил оставить неприятелю пути отхода.

— Не для того, чтобы он мог убежать, а чтобы знал, что струсил. А мы не только разобьём их, мы навсегда отобьём у них охоту встречаться с нами впредь.

Таким же образом он устанавливал дисциплину на флоте. Он никогда не отдавал распоряжений о телесных наказаниях. Он лишь исключал такого человека из круга общения. Алкивиад считал, что подобные исправительные меры щадят моральные силы провинившегося, а с другой стороны, могут побудить его возвратиться в строй с удвоенной решимостью и волей. Если кто-либо совершал один и тот же проступок дважды, его ссылали в тыл, к обозу и трусам. Подобными мерами Алкивиад заменил позорные столбы.

Я стал свидетелем таких акций в отношении младшего Перикла, уже отличившегося командира эскадры. Он говорил мне с ужасом:

— Это посредственность, Поммо, ты понимаешь? Алкивиад этого допустить не мог. И люди готовы скорее умереть, чем снизить требования. Помнишь ночь, когда мы делали промеры возле Элеи? Я готовил отчёт, пытаясь составить его как можно лучше. Он не произнёс ни слова. Только посмотрел на меня. Боги, я скорее пройду сквозь строй, чем снова почувствую на себе этот взгляд. Этот взгляд говорил: «Я так много ждал от тебя, Перикл, а ты подвёл меня».

Результатом принципа приложения минимальной силы стала минимизация надзора. Когда Алкивиад знакомил командиров с планом сражения, он обозначал лишь цель, давая офицеру возможность самостоятельно найти способ достижения этой цели. И чем сложнее была работа, тем меньше вмешивался он в неё. Я никогда не видел, чтобы он отдавал приказы, сидя за рабочим столом.

Всегда давай человеку задание труднее, чем он способен выполнить согласно его собственной оценке своих возможностей. Заставь его мобилизовать все силы. Таким образом ты вынудишь его искать в себе свежие ресурсы, в себе и своих подчинённых, тем самым повышая способности каждого и заставляя всех рисковать ради славы.

Письмо Адиманту:

Мы заставляем наших противников признать своё поражение; точно так же мы должны заставить наших друзей признавать их победы. Чем меньше ты даёшь человеку, чем больше он преуспел, несмотря на минимум твоей помощи, — тем дороже ему его достижения. Помни, поднять флот мы можем лишь двумя способами: либо набирая лучших людей, либо улучшая тех, кого имеем. Даже если бы можно было осуществить первое, я бы от этого отказался; нанятый человек может перейти на другой корабль, а тот, кто овладел мастерством, останется преданным кораблю и командиру до конца.

Был один гребец с корабля «Мнемосина» по имени Лисики. Он не умел плавать. Его товарищи перепробовали все средства, но научить не смогли. Узнав об этом, Алкивиад однажды зашёл с ним в море ярдов на пятьдесят от берега, где на якоре стояло его судно. Зрелище было необычное. Собрались сотни моряков — поглазеть, что будет. Алкивиад несколько минут что-то спокойно говорил своему спутнику.

Тот зажмурил глаза и плюхнулся в пенистые волны. Когда он это сделал, весь берег взорвался восторгом.

Что же сказал Алкивиад тому человеку?

— Он сказал мне, что я могу это сделать, и заставил поверить ему.

Когда «Пенегирис» и «Аталанта» были сильно повреждены в Девятимильной бухте и их триерархи, виня во всём себя, пали духом и были неутешны, Алкивиад вызвал их в свою палатку. Раздевшись, он велел им осмотреть многочисленные раны на его теле.

— Для меня лучше тот, кто в схватке с врагом заработал несколько шрамов, чем вся бронзово-великолепная регата. Капитанов без шрамов я могу отыскать везде. Но где я найду таких смелых людей, как вы и ваши ребята?

А вот что он писал молодому Периклу и его офицерам, когда те попросили дополнительных кораблей: