Стивен Прессфилд - Приливы войны

Никогда не забывайте: вы командуете афинянами. Нельзя определить, что именно делает наших соотечественников великими. Отвага и ум, приспособляемость и твёрдый дух. Дайте это мне, и я достану вам столько кораблей, сколько потребуется.

Он наказывал людей, лишая их общения с собой, он награждал их, допуская их до себя. Он любил, когда его офицеры находились рядом, особенно в поздний час, когда он работал.

— Не забывайте, друзья мои, что доступ к вашей персоне — это мощный стимул для тех, кто ниже вас по положению. Улыбка, доброе слово, даже прозвище, произнесённое с любовью. Вспомните, как мальчишками мы гордились, если наши отцы сажали нас на колени. Приглашение отобедать с командиром делает легковыполнимым самое трудное задание. Не отгораживайтесь от простых солдат. Деньги не могут заменить награды вниманием, и люди это знают.

Он учил своих капитанов мыслить в масштабах эскадры, не ограничиваясь одним кораблём, и всегда иметь в виду флот как целое. Сколько эскадр, где и как быстро можно поставить их на якорь; как быстро твой корабль сможет прибыть им на помощь. Алкивиад с гневом реагировал на доклад о судах, покинувших боевой порядок. Фраза «в поддержку» содержится во всех его приказах. В любой схеме сражения первый его вопрос был: «Кто обеспечивает поддержку?»

В наступлении он требовал, чтобы корабли следовали борт к борту и каждый черпал силы в близости своих товарищей. На море он день и ночь поддерживал сигнальную связь, добиваясь того, чтобы все корабли превратились в единое целое. Когда с моряком происходил несчастный случай, он отказывался изолировать раненого. Раненых должны были отправлять в тыл в сопровождении их товарищей по кораблю, независимо от количества носилок на палубе и следов крови на спинах гребцов. Каждый должен знать, что его никогда не оставят, что товарищи унесут его.

— Никто так не боится смерти, как моряк, ибо пехотинец падает на землю, с которой его можно поднять и вылечить. А моряк падает в пустое и безжалостное море.

Вот что он написал младшему Периклу, когда услыхал, что тот накричал на гребца:

Пехотинец может сражаться без своего капитана. Он в состоянии убежать от него. Но моряк вступает в бой в связке со своим капитаном, и ничто не отделит его от ада, кроме веры в тебя и свой корабль.

Алкивиад без устали тренировал флот. Он учил, как представлять себя; как малому числу выглядеть большим, а большому — малым. Он практиковал использование мысов для маскировки нашего присутствия и количества кораблей. Он приучил людей выходить в море в любую погоду, ибо штормы и шквалы не только обеспечивали скрытность, но и помогали ввергать врага в ужас. Победу при Кизике он добыл тем, что спрятал флот под ливнем, которого ждал несколько месяцев. Разведка на суше определила, что в этот час этого сезона можно рассчитывать на такую погоду.

До появления Алкивиада люди имели обыкновение разделяться по специальностям. Морские и сухопутные пехотинцы презирали nautai — гребцов и матросов. Гребцы верхнего яруса пренебрежительно относились к трюмным гребцам, а кавалерия считала себя выше всех. Алкивиад уничтожил это различие — не поркой, а славой. Позднее, когда Фрасибул вышел из Афин с тысячью тяжёлой пехоты и пятью тысячами матросов, обученных как копьеносцы, но потерпел поражение при Эфесе, люди Алкивиада не позволили им вступить в лагерь. Они, которые никогда не были биты, презирали своих соотечественников, позволивших врагу одержать над ними верх. Алкивиад прекратил это, выставив их бок о бок против главных сил спартанцев. Победа ликвидировала все различия.

Алкивиад старался держать свежими те эскадры, которые не участвовали в кампании или рейдах, используя их, чтобы очаровать гражданское население. Слух об афинском военном корабле, стоящем на якоре в бухте, привлекал людей издалека. Не отталкивая этих простаков, Алкивиад разрешал им подняться на борт. Пусть увидят, что такое боевой корабль и боевая команда. Он подбирал людей специально, чтобы произвести впечатление, ибо юность заставляет искать себе героя и образец для подражания. «Они нам всё расскажут». Сведения о приливах, течениях и погоде Алкивиад ценил выше серебра. Рыбаков, которых спартанцы презирали, он объявил фаворитами. Не было ни одного обеда, на котором не присутствовал хотя бы один представитель этой профессии. А потом Алкивиад подробно расспрашивал того об особенностях пролива и канала, о штормах и сезонных сменах погоды.

Под обстрелом я не могу читать карту; это делает навигатор за моим плечом, который говорит, что надо идти туда, где зыбь.

Часто он сам проводил рейды, возникая из темноты, чтобы напасть на гавань, или появившись при дневном свете. Он приводил население в больший ужас, чем целый гарнизон, оккупировавший город. Ему нравилось поднимать магистратов с тёплых постелей. Этих он часто допрашивал лично и возвращал домой с подарками. Его целью было лишь поразить местных жителей мощью своего флота. Ведь если человека внезапно разбудить ночью, он на всё будет смотреть расширенными от страха глазами, а потом станет говорить о непобедимости того, кто захватил его.

Алкивиад стремился не муштровать свой флот до отупляющего единообразия, но оживить его индивидуальностью и предприимчивостью.

...В каждом бортовом коридоре и эскадре нужно поддерживать желание отличиться в чём-то, показать своё умение, свой талант, нечто, благодаря чему они превосходят всех и чем могут гордиться. Пусть каждый бортовой коридор имеет вдвое большее количество морской пехоты, пусть они тренируются в использовании «кошек», пусть учатся управлять быстроходными шлюпками. Пусть другие строят свои крамболы коринфского стиля и называют себя «молотом» или «тараном». Когда матросы разных эскадр встречаются в таверне, я хочу, чтобы они оскорбляли друг друга. Я хочу, чтобы возникали драки. И чем больше, тем лучше, потому что после таких драк люди сближаются ещё больше.

Вот как он набрал кавалерию. В результате рейдов в поддержку флота он познакомился с Фракией, узнал орды её конников и её жестоких властителей. Особенно близко он познакомился с двумя: Севтом, сыном Майсада, и Медоком, правителями одриссов. Фрасибул и Ферамен убеждали его, что он должен им понравиться. Армия может приобрести кавалерию только здесь, и нигде больше. Но Алкивиад действительно понимал этих диких конников. К ним нельзя приблизиться без подарка, и предложение дружбы должно быть обставлено эффектно и величественно.

У Алкивиада было два любимых триерарха, братья Дамон и Несторид, из его родного круга Скамбонида. Они были самыми молодыми на флоте, одному двадцать три года, другой на год моложе. Помнишь скандал в Афинах, в юношеском хоре? Это случилось за десять лет до Сиракуз. Аксиох, дядя Алкивиада, финансировал хор безбородых юнцов на празднике Панафиней. На праздновании их победы Алкивиад забрал юношей в своё поместье на всю ночь, вместо того чтобы вернуть их домой, к их отцам. Дав своим гостям впервые в жизни отведать вина, он пригласил к ним целую когорту пленительных hetairai.