Паулина Гейдж - Искушение богини

Хатшепсут спокойно наблюдала за ними, по-прежнему не выпуская из упрямо стиснутых пальцев крюк и плеть. Она, Менх, Юсер-Амон и Тахути как ни в чем не бывало продолжали заниматься делами государства, игнорируя постоянное движение войск в казармах и на плацу и даже набеги на сам дворец, по залам которого Тутмос бродил, громко смеясь. Хатшепсут давно уже построила для него отдельный дворец за оградой своего сада. Она настояла, чтобы он перебрался туда, и Тутмос с друзьями обосновался в новых портиках и колоннадах, уязвленный тем, что придворные и князья предпочитают пировать, сплетничать и проводить время у фараона, чьи сады ежевечерне освещались тысячами огней. Пожив немного у себя, он вновь срывался с места и мчался на Юг, к нубийской границе, или на Запад, в пустыню за некрополем, от нетерпения сходя с ума. Хатшепсут знала, что ее годам у власти приходит конец.

Как-то зимой она с Менхом пришли на плац, чтобы размяться в колеснице. Хатшепсут по-прежнему старалась кататься как можно чаще, иногда одна, радуясь возможности хотя бы ненадолго позабыть обо всем, кроме вожжей, врезающихся в ладони, да свиста ветра в ушах. Подходя к ипподрому, они увидели солдат, столпившихся у края. Ее жезлоносец побежал вперед, чтобы расчистить дорогу, и солдаты расступились, безмолвно попадав ниц. Она медленно шла сквозь толпу, пока не оказалась у самого скакового круга. Там лицевой стороной к центру круга стояла мишень, а в сотне шагов от нее на земле была нарисована линия. Рядом находилась бронзовая колесница Тутмоса, а он сам и Нахт разговаривали с молодым гвардейцем, державшим в руках два копья. Заинтересовавшись, она подошла к ним, Менх следовал за ней.

– Приветствую тебя, Тутмос. Чем ты тут занят?

Увидев ее, они поклонились. Тутмос надел шлем и потянулся за перчатками.

– Приветствую тебя, фараон. Собираемся испробовать новую забаву, которую я придумал.

– Расскажи мне о ней!

Слуги передали ему копье, он принял его, со знанием дела ухватившись за древко, и посмотрел на Хатшепсут. Она была одета в свою обычную короткую мальчишескую повязку, белые кожаные сандалии, белый шлем со сверкающим змеем, длинную шею обвивал медный воротник, выложенный яшмой.

– Пожалуйста, – ответил Тутмос. – Я сажусь в колесницу и разгоняюсь по кругу, начиная от мишени. Выйдя на прямую, я гоню во весь опор. Перед белой линией я должен бросить копье и попасть в цель.

– Ты уже пробовал?

– Нет, как раз собираюсь. А что ты здесь делаешь? Она кивнула на золотую колесницу, которую как раз подгонял один из ее храбрецов.

– Размяться пришла.

– Может быть, нам убрать мишень и подождать, пока ты закончишь?

– Не надо.

Ей в голову вдруг пришла свежая мысль, и она рванулась в бой, задетая за живое его ухмыляющейся физиономией.

– Оставь мишень. Я тоже хочу поучаствовать в твоей новой забаве.

Его ухмылка стала еще шире.

– Вот как? Может, посостязаемся?

Ее колесница остановилась рядом с колесницей Тутмоса, храбрец спрыгнул на землю и бросил поводья Менху. Хатшепсут задумчиво скользнула взглядом по начищенному до блеска носу экипажа.

– Хорошо. Дай мне копье. Поскольку идея была твоя, езжай первым.

Он хитро покачал головой:

– О нет. Тебе как фараону ехать первой. Но, по-моему, соревноваться просто так неинтересно. Что бы нам поставить на кон?

– У меня столько золота, что я не знаю, куда его девать. Назови свою цену, Тутмос.

Не успели слова сорваться с ее губ, как она поняла, что зря это сказала, потому что Тутмос вдруг притих и задумчиво облизал губы.

Постепенно на его лице проступила улыбка.

– Если мое копье попадет в центр мишени, а твое нет, ты отдашь мне в жены Неферуру, в храме, еще до исхода месяца.

Солдаты кругом одобрительно зашептались. Менх тихо сказал:

– Не соглашайтесь, ваше величество. Это дело слишком серьезное, чтобы решать его в простом споре.

Хотя Хатшепсут понимала, что он имеет в виду, она не обратила внимания на эти слова, серьезно глядя Тутмосу прямо в глаза. Решительно кивнула:

– Договорились. А если мое копье попадет в центр, ты забудешь ее навсегда.

Люди вокруг притихли, безмолвно и напряженно следя за царственной парой.

Тутмос кивнул, его губы были плотно сжаты.

– Мы друг друга поняли?

– Да. Начнем. Я поеду первой. Менх, мои перчатки.

Он с поклоном передал ей тяжелые перчатки белой кожи. Она натянула их и прищурилась, чтобы посмотреть, где будет солнце. Потом быстрым шагом подошла к колеснице, запрыгнула на нее, взяла у Менха вожжи и натянула их. Низкорослые лошадки начали перебирать ногами и вскинули головы. Хатшепсут щелкнула языком, колеса завертелись, солдаты отпрянули. Неспешной рысью она объехала круг, не сводя глаз с маленького круглого куска дерева, покрашенного в белый цвет. Остановилась там, откуда начала, наклонилась проверить упряжь. Протянула руку, и гвардеец вложил в нее копье. Оглянувшись напоследок по сторонам, женщина переложила вожжи в одну руку и туго обмотала их через кулак. Она прикрикнула на лошадей, и они вырвались на круг и понеслись, набирая скорость.

Тутмос следил за ней, широко расставив ноги, уперев кулаки в бедра и прищурив глаза. Солдаты закричали, когда она, описав половину круга, пригнулась и с ее колес брызнули солнечные искры. Они услышали ее резкий окрик, и лошади наддали, гривы струились за ними по воздуху, копыта выбивали бешеный ритм по утоптанному серому песку. Обогнув круг, она выехала на прямую, ее поднятое копье рисовало в воздухе сверкающую дугу. Перед ними промелькнуло ее лицо: открытый рот застыл в беспощадной сосредоточенности, глаза были прикованы к мишени. Она со свистом пронеслась мимо них, и они увидели, как копье отделилось от ее руки и полетело все выше, выше, пока не превратилось в темный стебелек на фоне неба. С глухим ударом оно вонзилось в мишень и загудело, дрожа в неподатливом дереве, а она завопила, изо всех сил натягивая вожжи, чтобы остановить лошадей. Солдаты с криком бросились вперед и столпились вокруг мишени. Когда она снова рысцой выехала на круг и приблизилась к ним, Тутмос шагнул вперед к дрожащему копью. Оно вошло точно в центр мишени.

Она соскочила на землю, бросила Менху поводья и подошла посмотреть, заливаясь веселым смехом при виде разочарованной физиономии Тутмоса.

– А ты и не знал, что я так умею, правда? – сказала она. – Надо было с генералами моими посоветоваться, а потом уже спор затевать! Они знали, на что я способна, задолго до твоего рождения, царевич!

– Вытащите копье, – приказал Тутмос, и гвардеец выдернул его из мишени. – Я еще не бросал, Хатшепсу, так что не радуйся раньше времени. А то вдруг проиграешь.

– Как это? Мое копье вошло точно в центр!