Юрий Продан - Князь Кий. Дорога на Тмутаракань

Но молодость брала своё. Были при Богдане лук и стрелы - захватил их на случай, если доведётся отбиваться от погони. Начал он бить дичину. Искал в лесу съедобные коренья, набрёл на диких пчёл.

Возврата в родное городище для Богдана не было. Решил он идти вдоль Тетерева в сторону Днепра, а там видно будет, куда повернуть.

Вступило в свои права лето. Выдалось оно на редкость жаркое и тихое. Задумчиво стояли над Тетеревом дремучие леса, а в подлеске, на опушках, да и в самой глубине их ключом била жизнь. Несметное птичье царство хлопотливо растило своих птенцов, волки и лисы выводили на первую охоту молодняк. Успевшие раздобреть на подножном корму медведи искали, чем полакомиться, тянулись к малинникам, к птичьим гнёздам. Завидев человека, не проявляли враждебности, с любопытством раскрывали свои маленькие глазки. Богдан знал, что сытый медведь человека не трогает, и спокойно шёл дальше. Зато услышав трубный голос тура, обходил это место стороной. Вожак турьего стада - старый бык всегда подозрителен. С мечом или копьём-сулицей (6) (6) Сулица - короткое копье. Богдан, может, и не побоялся бы встретиться с туром, а лук да стрелы - никудышная защита.

Там, где Тетерев приближается к Днепру, перед тем как отвернуть к Припяти, вокруг по низинам широко раскинулись болота, заросшие дремучими чащами. Богдан шёл по лесу, вооружившись длинным шестом, вырезанным из молодого клёна, шестом прощупывал подозрительные места, чтобы не угодить в трясину. Заночевать пришлось на небольшом островке. Богдан натаскал сухих сучьев, развёл костёр, подкинул сырых веток, чтоб дым отгонял комаров, для себя из веток же сделал мягкое ложе.

«Завтра сверну к полудню, на Киев, - подумал он, засыпая. - Там народу много, посадниковы люди меня не разыщут».

Ночью он несколько раз просыпался - над самой его головой зловеще и глухо ухал филин. А может, то был леший, хозяин здешних мест? Богдану становилось жутко, он мысленно просил защиты у Перуна и у чуров - покинутых им домашних богов. Только перед рассветом он уснул.

Разбудили его весёлые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву. Лёгкая пелена утреннего тумана уходила в болотные заросли. В той стороне басовито забубнила выпь, неуклюжая пёстрая птица, что-то сильно ударило по воде - то ли бобёр, то ли выдра. Богдан улыбнулся, вспомнив ночные страхи. Утром окружающий мир казался добрым и дружелюбным.

Богдан подкинул сухих сучьев в угасавший костёр, раздул едва тлевшие угли, поджарил на огне подстреленного накануне вечером зайца. Завтрак подкрепил его и подбодрил. «Надо будет вершу сплести да рыбы наловить, - решил он. - Но это когда уже до Днепра дойду».

Он по-хозяйски забросал костёр болотной тиной, чтоб не случилось пожара, вымыл руки и, проверив свой шест - не треснул ли, неторопливо тронулся дальше в путь, перебираясь с кочки на кочку. Прежде ему казалось, что болото не очень обширно, а вышло иначе. Уже и солнце поднялось высоко, а Богдан всё не мог выбраться на сухое место. Заболоченный лес становился всё глуше, всё чаще попадались гиблые топи с торчащими из них мёртвыми стволами деревьев.

«Неужто я так круто завернул к полудню, что топчусь на одном месте? - начал тревожиться Богдан. - Так ведь Ярило (7) (7) Ярило - Даждь-бог, бог солнца. - всё с одной стороны светит, я ему навстречу иду…»

Нет, он не ошибся. Лес посветлел, среди болота всё чаще появлялись островки, сухие, прочные, даже с муравейниками, а муравей - известное дело - сырости не любит. Дохнуло свежим ветерком, пахнущим луговыми цветами. Богдан выбрался на протоптанную кабанами тропку. Всё так же чавкала под ногами болотная жижа, но почва под нею стала твёрже, надёжнее.

Вдалеке, в той стороне, куда держал путь Богдан, послышался протяжный трубный звук. Вскоре он повторился. Что бы это значило? Богдан остановился, прислушался, зорко вглядываясь в зелёные заросли.

Затрещали ветки, плеснула вода. Из чащи леса вырвалась тёмная масса, ринулась через болото невдалеке от Богдана, ломая камыши и молодые деревца. Он узнал могучего лесного красавца тура. Бык тяжело дышал, голова его была опущена, из крутого загривка торчала стрела с красным оперением. Раненый, отбившийся от стада тур уходил в чащу.

Богдан вздрогнул: за туром гнались люди, вышедшие на лов. Кто они - враги или друзья? Впрочем, в такой глухомани хазарам или печенегам неоткуда взяться, а русичи ему не страшны - здесь уже Полянская земля. Но на всякий случай Богдан притаился в кустах, решил выждать, что будет дальше.

Всполохнулась стая уток, с шумом пролетела над самой его головой. Вдруг невдалеке заржал конь. Ржание было жалобное, тревожное. Конь будто призывал на помощь, и Богдан, смутно догадываясь о том, что происходит неподалёку от него, отбросил все опасения и выбрался из своего укрытия. Опираясь на шест, он кинулся вперёд, перепрыгивая с кочки на кочку.

Перед ним открылась поляна, укрытая ковром из цветов. Сочная зелень прикрывала коварную трясину, где сейчас бился белый конь в богатой сбруе, перепачканный бурой тиной. Задние ноги его увязли по самый круп, а передними он бил по болотной жиже, пытаясь найти опору. Воин в заляпанной грязью холщовой рубахе, с мечом и отделанным золотом колчаном, выбравшись из седла, почти висел на кусте ивняка, стараясь вытянуть коня за повод.

- Эге-е-ей! - крикнул Богдан. - Держись, друже! Иду на подмогу…

В несколько прыжков он достиг края трясины. Выхватил из-за голенища нож, тот самый, что когда-то отковал под присмотром отца, принялся рубить ветки ивняка, охапками кидать их незнакомцу, с трудом удерживавшему конский повод.

- Вот, возьми, легче рубить будет, - незнакомец, балансируя на кочке, выхватил из ножен и кинул Богдану свой меч.

Это был добрый харалужный (8) (8) Харалужный - стальной. меч старинной работы, тяжёлый и острый. Под его ударами повалились ближние молодые деревца. Скоро целая гать возникла перед тем местом, где конь, перестав биться, терпеливо ожидал спасения.

- Под коня, под брюхо ему подпихай, - забыв о том, что он простой смерд, а перед ним воин, может, даже княжеский дружинник, командовал Богдан, подтаскивая всё новые срубленные деревца и ветки. - Да шевелись и повод не отпусти!

Незнакомец послушно выполнил его приказ. Теперь они начали тянуть коня вдвоём.

- Ну, нажми, Кречет, нажми ещё! - приговаривал, будто упрашивая коня, его хозяин.

Конь напряг все силы, рванулся и через мгновение уже стоял на твёрдой земле. Он по-собачьи стряхнул с себя ошмётки грязи и болотной тины, поднял голову и торжествующе заржал. Ему неожиданно откликнулся другой конь. Из-за густых лапистых елей на поляну выскочили несколько всадников в ярких епанчах. Один из них ловко соскользнул с седла.