Юрий Продан - Князь Кий. Дорога на Тмутаракань

Это были и не те хазары, что приезжали в Киев за данью, которой откупались русичи вот уже почти триста лет от их коварных набегов. Важные и неприступные на первых порах, они становились жадными и крикливыми, споря из- за каждой гривны. Все норовили урвать побольше - не столько для своей Хазарии, сколько для себя.

Эти хазары были как туча саранчи, обрушившаяся на молодые посевы… И страшны были не только они, но и их кони. Сызмальства знал Святослав, что сила степняка, будь то хазарин или печенег, в его коне. Невысокий, приземистый, лохматый, в глазах - злое пламя, конь этот сам себе корм добывает не только летом, но и зимою, разгребая снег острыми копытами. Он кормит и носит степняка чуть ли не с тех пор, когда русское дитя ещё в люльке качается.

Хазарский конь в бою - лютый зверь. Помогая седоку, он бьёт копытами вражеских всадников, грызёт зубами чужих коней, мчит хозяина в самую жаркую сечу, удесятеряя силу удара его копья.

Зато без коня хазарин, считай, не воин. Словно медведь, ковыляет на своих кривых ногах, и нет уже той силы удара у его острой сабли. Издали ещё отобьётся стрелой, а в ближнем бою его проще простого ошеломить шестопёром, срубить добрым русским мечом.

Русич же хоть и привык к коню, в седле сидит крепко, но лучше всего дерётся пеший. Будто силы ему придаёт родная мать-земля. Попробуй, достань его саблей, свали, даже если ты конный! А вот когда уже выдохся враг, показал спину, тогда - на коня, вдогон, руби его!

Поэтому Святослав и не спешил бросать в бой свою конницу. Он выжидал. Уже во многих местах дикие всадники вломились в ряды русских воинов, прорубили кровавые просеки. Всё ближе они к кургану, на котором стоит Святослав, окружённый гриднями. В первый раз поглядел князь в сторону балки, где укрылась его молодшая дружина, готовая к бою. Нет, рано ещё бросать её в сечу - пусть немного ослабнет вражеский натиск.

Ещё одну вылазку предприняли осаждённые. Встретились с конницей, прорвавшейся над самым берегом Дона, ударили с двух сторон по челу русского войска. Но не всех ратников увёл от крепостных ворот воевода Перенег, выручая левое крыло, - оставил нескольких тысяцких с воинами. Теперь князь Святослав бросил сюда на подмогу отряд конных болгар. Закованные в броню всадники со свежими силами ринулись в сечу, схлестнулись с хазарами. За ними снова пошли вперёд пешие ратники. Жаркая схватка закипела уже под стенами крепости.

У самых ворот с дружинниками Святослава дралась небольшая дружина дюжих воинов в белых рубахах, без кольчуг. Тяжело взмахивая мечами, они упорно стремились прорваться вперёд, к кургану.

- Что за вои? - кивнул в ту сторону Святослав. - Бьются люто…

- Не знаешь, княже? - с удивлением посмотрел на него сотник Путята, ровесник Мечника и давний его боевой товарищ. - То русичи.

- Русичи? Пошто ж они против нас пошли?

- Видать, они из наёмной дружины каган-бека. В Хазарии немало русского люда - и на Дону, и в Тмутаракани, и в самом Итиле. Смерды, а вой добрые…

- Скачи к челу, вели Перенегу или тысяцкому Колывану взять в полон одного из тех воев и привести ко мне.

Сотник с сомнением поскрёб пятерней затылок, сдвигая на лоб шелом. Перехватил сердитый взгляд Святослава, подобрался:

- Добре, князь, сполню твою волю…

Путята ускакал, а князь продолжал хмуро наблюдать за полем брани. Он думал о том, что в Саркел без пороков не пробиться даже на плечах защитников крепости, сделавших отчаянную вылазку. Закроются ворота - и всё. А за ними - кипящая смола, рогатки, стена воинов.

- Подсобить бы надо пешей рати, - нарушил раздумья Святослава подъехавший к нему воевода Вуефаст, с перевязанной головой, весь в кровяных пятнах. - Много смердов уже полегло. Ударить бы по хазарам молодшей дружиной…

Святослав ничего не сказал. Только на лбу его ещё резче обозначилась глубокая морщина, светлые брови сдвинулись к переносице.

Конский топот заставил князя обернуться. На грузном коне размашисто рысил к нему по вытоптанной траве Путята. Он тянул за собой на длинном сыромятном ремне окровавленного рослого воина со связанными руками.

- Вот он, полонянник.

Пленник, хватавший воздух запёкшимся ртом, едва держался на ногах. Тонкая струйка крови стекала у него с виска, разорванный ворот рубахи открывал зияющую рану на ключице.

- Ты кто? - спросил Святослав. Голос его был тих, но дрожал от гнева.

- Ответствуй князю, холоп! - потянул пленника за ремень Путята.

Раненый воин покачнулся и едва не упал, но всё-таки устоял на ногах и бесстрашно посмотрел в глаза князю.

- Не всё едино, кто кончать меня будет - князь или раб?

Говор у него был русский, певучий и мягкий, говор земли Полянской.

- Ты кто? - будто не расслышав его дерзких слов, повторил вопрос Святослав.

- Атар я… А на Руси меня кликали Туром…

- Пошто пошёл служить ворогам нашим, хазарам, вере отцов изменил?

- Видит Перун: веру отцов я не бросил. А с родной земли бежал в Хазарию от щедрот твоих тиунов (34) (34) Тиун - чиновник в древней Руси. , княже, от их плетей. Осел на Сурожском море, под Тмутараканью. И там не сладко пришлось. Хазарский бек допёк, силком в свою дружину взял.

- Так пошто бился против русских воев, пошто не повернул оружие на хазарина?

Тур молчал, опустив голову.

- Ну, говори! - подтолкнул его Путята.

- Мы, русичи, клятву давали на мече, на верность Иосифу присягали. Можно ли клятву свою нарушить, хоть и тяжкая эта клятва? Ты же сам воевал, княже.

- Так, - вздохнул Святослав, и в глазах его погас огонёк, - клятву нарушать вою не годится. А всё же…

Он отвернулся от Тура, махнул рукой Путяте: делай, мол, с ним, что хочешь. До него донёсся глухой звук удара, но князь смотрел уже в другую сторону.

На вытоптанных травах, где вчера ещё густо полыхали степные цветы, яростно схватывались пешие и конные воины, рубились мечами и саблями, кололи друг друга копьями. Тучи стрел затмевали солнце. Хазары навалились на русские обозы, загромоздили конскими и людскими трупами тесно сдвинутые возы, и через них живая лавина хлынула к кургану, к самому сердцу русского стана.

- Гей, рында! Труби в рог! Гридни, поднимите повыше знамя! Пришёл и наш черед…

Святослав скинул с плеча алое корзно - подхваченное ветром, оно кровавым стягом запылало над курганом в руках подскочившего к князю Богдана. Святослав натянул на себя тонкую кольчугу, меч поднял в руке. Белый Кречет под князем заплясал, перебирая точёными ногами.

- За Русь!

Следом за князем и Богдан послал вперёд коня. Все гридни, окружив Святослава, обнажили мечи. И тотчас из балки вырвалась на застоявшихся конях молодшая дружина, ринулась на хазар, прорвавшихся с тыла.

Степной ветер ударил в лицо воинам, засвистели над ними стрелы. Перед Богданом вздыбил коня грузный хазарин в богатых доспехах, замахнулся Кривою саблей. Богдан едва успел уклониться, закрылся щитом, поднимая меч, а кто-то уже опередил его: выронив саблю, хазарин со стоном откинулся на конский круп. Только краем глаза увидел гридень, что это князь спас его и уже впереди рубится с другим противником. Будто ото сна пробудился Богдан, кинулся вдогонку.