Александра Щепкина - Волею императрицы

«Уговорить бы мне только отца, — думал он, — да скажу ему, что и меньшую-то за меня идти приневолили, всё же ему будет больше по нём, радостней». Так помышлял Алексей, хорошо зная обычаи старого боярина.

Вернувшись домой, Алексей в следующие дни весело смотрел вокруг себя и на всю вотчину: на луга, на поля и на светлое небо над Ветлугой. Часто посещал он Лариона Сергеевича и с ним совещался. Боярин был также светел, доволен, а в доме у него все ожили. Боярышни часто показывались на дороге в бор, показывались и в приходской церкви; и матушка, Ирина Полуектовна, молилась, подымая очи на образа светло и спокойно. По окрестности носились слухи, что сладилось сватовство у Стародубского с Савёловыми, но говорили всё, что сосватали за него старшую боярышню:

— Старшую, старшую! — настаивал снова Никита Петрович, сурово обращаясь к сыну, когда тому подали коня ехать к Савёлову. — Вы там с боярином Савёловым из пустых голов толкуете! Разве можно к нам в семью эту птицу брать, певунью, меньшую боярышню!..

Алексей обомлел. Он было считал дело конченным, а вдруг лежит пред ним беда, как прошлогодний снег, замерзший над молодыми всходами. И сжимала сердце тоска от слов отца. Молча вскочил он на коня и поскакал сказать боярину Савёлову, что дело их снова спуталось!

— Погоди, Алексей Никитыч, не хмурься, ты со мной посоветуйся; это я вперёд видел; да будет за тобою меньшая, потому Степаниду силой не повели бы в церковь! Тверда больно стала; хочу, говорит, пострадать ради Господа! — рассказывал боярин Савёлов.

— Старика моего тоже не приневолить! — мрачно говорил Алексей.

— На это я также надежды не полагал: упрям он в том, что задумает! А мы обойдём его, невесту мы под фатой поставим. На Руси у нас нередко так, одну другой подменяли!

Молодой боярин слушал недоверчиво, хотя лицо его прояснилось и улыбка мелькнула на сжатых губах.

— Согласится ли меньшая боярышня войти в семью обманом?.. — робко проговорил Алексей, боясь услышать сомнительный ответ.

— По правде скажу тебе о том, что в семье у нас приключилося! Ведь одна у нас голубка, меньшая, осталась! Двое суток напрасно искали мы старшую, Степаниду: увели её черницы! — Голос Савёлова дрогнул и прервался.

— Не нашли вы на след? — спросил Алексей, жалея деда.

— Письмо сегодня подкинули. Пишет она, что поселится в монастыре; просит не горевать и не опасаться. — Голос старика снова прервался. Слёзы показались на глазах Стародубского от жалости к горю боярина-деда; но в то же время сердце забилось у него привольней при вести, что боярышня Степанида удалилась навсегда из мирской жизни!

— Ради этого подаюся на обман! — говорил Савёлов. — Невеста обещана, да где же взять её, если не подменить другой? И Никиты Петровича гнев уляжется, когда узнает он, что другой невесты в доме нет у нас, и не наша вина в том! Торопись же боярин свадьбой.

В тот же вечер Алексей сказал отцу, что дело их кончено и невеста обещана.

— Да которая? — спросил Никита Петрович подозрительно.

— Какую ты сватал, а мне до того дела нет, которая она! — уклончиво ответил Алексей. — Только бы кончить скорей: пишут мне, слухи есть о войне.

— Дело не за мной стояло, всё оттягивали Савёловы! Потребуй ты, чтобы безголовый дед решал поскорей и повенчал бы в первое воскресенье! — приказал старый боярин.

После такого решения Алексей поспешил уйти, чтобы не выдать себя словом или взглядом. До воскресенья оставалось только несколько дней и ночей, которые Алексей проводил без сна; не доверял он даже Лариону Сергеевичу; всё казалось ему: проведут старики и женят на Степаниде! А не того желал он после поездки своей в монастырь.

Мрачный одевался он к венцу и принял от Дорофея ферезь, всю шитую шелками и золотом и обложенную дорогими мехами. Пасмурен был он, принимая благословение отца, и не повеселел, едучи с отцом в одной с ним колымаге в усадьбу Савёловых, где боярин Ларион Сергеевич встретил их на крыльце со всеми приглашёнными на свадьбу гостями.

— Невесту сейчас благословили образом и с подружками проводили в церковь! Не опоздал бы жених, думали… Да вот и за ним из церкви шлют! — говорил боярин, издали глядя на подъезжавшую к воротам его золочёную колымагу. — А мы с тобою, боярин, Никита Петрович, войдём в хоромы; позволь угостить тебя, ожидая молодых и провожатых! — Никита Петрович благосклонно принял предложение и сам торопил жениха в церковь. Алексей ещё раз пристально взглянул на боярина Савёлова, стараясь угадать, не хитрит ли он с ним; но ничего не мог высмотреть в глазах боярина, быстро опустившихся, быть может, пред его отцом.

Подъехав к церкви, Алексей чувствовал, что ноги его дрожали, и он шёл по ступеням к паперти неровной походкой. Отворив двери церкви дрожавшей рукой, он остановился на пороге, забыв перекреститься, и беглым взглядом искал по церкви невесты. Но невесты не видно было за толпой набившихся в церковь окрестных жителей. На клиросе раздалось радостное, торжественное пение, всегда встречающее жениха. Но если бы пристально вгляделись в жениха, то удивились бы его растерянному взгляду и бледному лицу иль улыбнулись, может быть, робкой походке, которою он приближался к алтарю, чтобы стать рядом с невестой.

Вся укутанная длинной, до пят спускавшейся фатой, невеста стояла, выпрямившись и с бодро приподнятой головой. Напрасно силился Алексей разгадать, которая из двух сестёр скрывалась под этим густым, непроницаемым для взгляда покрывалом. Рост и прямая фигура напоминали ему старшую боярышню. Алексей ступил, всё такой же мрачный, на алый, постланный им шёлковый платок, испуганно всматриваясь, наклонясь почти к самому лицу невесты… Сквозь покрывало блеснули вдруг на него синие глаза и послышался шёпот: «Не бойся, боярин…» И лицо боярина преобразилось разлившимся по нём светлым покоем; тихо отклонясь от невесты, он поднял глаза на образа и усердно перекрестился. С доброй улыбкой глядел он на подошедшего с кольцами священника, и боярину казалось, что дряхлый отец Пахом ответил ему такой же улыбкой, как будто он прослышал о заговоре у Савёловых. Пока жених и невеста давали перед алтарём обет в неразрывном союзе, в доме Лариона Сергеевича шли бурные объяснения: Никите Петровичу открыли, кто была невеста, но открыли тогда уже, когда обряд был совершён и Феклуша вперёд прибежала известить о том в доме. Всё бешенство Никиты Петровича не могло изменить судьбы молодых. Он принуждён был благословить их ради того уже, чтоб утаить от посторонних гостей, что он, боярин Стародубский, был одурачен своим, по его мнению, безголовым соседом! За благословением последовал брачный пир и свадебное веселье со всеми обычными обрядами. Так боярышня Паша стала называться боярыней Стародубской!