Грегор Самаров - При дворе императрицы Елизаветы Петровны

Затем она обратилась к Уильямсу, который оставался поблизости от неё, словно ожидая, чтобы государыня заговорила с ним.

Екатерина Алексеевна, проходя, остановилась на миг около великого канцлера и тихо сказала ему:

— Я с удовольствием узнала, что существуют особы, держащиеся хорошего мнения о моём уме и ловкости. Надеюсь, что сегодняшний вечер не заставит их изменить это мнение.

— Ваше императорское высочество, — так же тихо ответил Бестужев, — вы доказали сегодня, что самое лучшее мнение значительно ниже действительности и что будущее перещеголяет самые блестящие надежды.

Екатерина Алексеевна прошла дальше; её гордый взгляд упал на Салтыкова, и она, кивнув ему ласково, громко сказала, чтобы все окружающие могли слышать её слова:

— Государыня довольна нашим маскарадным шествием, поэтому моей прямой обязанностью является наградить того, кто подвёл это шествие к трону.

Сказав это, она подала Салтыкову руку; тот взял её и, сияя от счастья, повёл великую княгиню в ряды танцующих пар.

— Моя супруга, кажется, забавляется танцами, — с грубым смехом сказал великий князь Льву Нарышкину, стоявшему около него, — последуем её примеру: ведь всё, что делает такая умная и достойная женщина, заслуживает подражания.

Он повернулся к фрейлинам, подал Ядвиге Бирон руку и повёл её к танцующим, где и занял место против великой княгини.

— Его величество король великобританский, — сказала императрица Уильямсу, с которым она стояла посередине почтительно расступившегося кружка придворных, — может считать себя счастливым в выборе своих послов. Кажется, — улыбаясь, продолжала она, — что английские дипломаты умеют пойти на приступ там, где не помогают хитрость и выдержка.

— Приступом, ваше величество, берут только неприятельскую позицию, — ответил Уильямс, — я же нахожусь на дружественной территории, и моё нетерпение, которое вы, ваше величество, изволили столь милостиво простить, проистекало только от пламенного желания поскорее на деле оправдать добрые отношения и чувства, питаемые Англией к России. Я хотел послужить не только моему государю, но и вам, ваше величество, — продолжал он, несколько понижая голос, — поэтому-то я и поставил всё на карту, чтобы как можно скорее оказаться полномочным представителем Англии при дворе вашего величества.

Императрица вопросительно посмотрела на него: тон его голоса и серьёзное выражение лица говорили о том, что в его фразе заключалось нечто большее, чем обыкновенная придворная любезность.

— Ваше величество, — продолжал Уильямс, — вы носите в гербе двуглавого орла подобно римским императорам. Поэтому вы могли бы по полному праву носить и их титул «Semper Augusta» — «Преумножающая государство»!

Императрица насторожилась. Затем лёгкая насмешливая улыбка скользнула по её губам, и она, пожимая плечами, ответила:

— Уж не собираетесь ли вы помочь мне подчинить татарского хана или даже вновь воздвигнуть крест на соборе святой Софии, осквернённом превращением его в мечеть?

— Грядущие времена, — сказал Уильямс, — быть может, выдвинут в этом направлении общие задачи для Англии и России, но в настоящем существуют другие области, где воспрянувшая Россия, сравнявшаяся со старейшими нациями Европы, и территориально могла бы ближе подойти к ним. Если вы, ваше величество, примкнёте к прочному союзу Англии и императрицы Марии-Терезии, то из военной добычи могут быть выделены определённые области, ныне составляющие владения наших общих врагов.

Императрица пытливо посмотрела на него.

— Я знаю только одного врага, которому я никогда не делала ничего дурного, но который неустанно оскорбляет меня и старается сделать мне врага даже из моего наследника, — сказала она резким тоном. — Этот враг — прусский король, — сурово продолжала государыня, тогда как её лицо исказило выражение мрачной ненависти, — другого врага я в Европе не знаю.

— Ну, так вот, ваше величество, — ответил Уильямс, — разве этот враг не является в то же время злейшим врагом императрицы Марии-Терезии, разве прусский король не поразил её в самое сердце? И если императрице Марии-Терезии в союзе с вами, ваше величество, и моим государем удастся разбить своего врага наголову, то разве она не пожелает ограничить его могущество, отняв маркграфство Бранденбургское? Эти области, в которых он называется королём, не нужны Германской империи. Поэтому очевидно, что они, естественно, отпадут к России, которая таким образом станет госпожой над Балтийским морем и в союзе с Англией будет в состоянии открыть непосредственный торговый путь с Запада на Восток, по которому в Европу потекут неисчислимые азиатские богатства. Если же вам, ваше величество, удастся распространить своё владычество за Кёнигсберг, то ваш собственный народ и Европа назовут вас, великую государыню, заслуженным титулом «Semper Augusta».

Несмотря на густой слой белил, лицо императрицы залилось ярким румянцем.

— Ваши слова являются, вероятно, продолжением поэтического обмана этого маскарадного шествия, — спросила она, — а не мыслями серьёзного государственного человека, которого я теперь вижу перед собой?

— Это мысли государственного человека, уверяю, — ответил Уильямс, положив руку на сердце. — То, что я имел честь только что высказать вам, ваше величество, является мыслью, желанием, планом моего государя и его правительства, и у меня имеется полномочие завести об этом переговоры для того, чтобы заложить прочный фундамент проведению этого плана в жизнь. А окончательное исполнение задуманного зависит только от военного счастья русского, английского и австрийского оружия.

— Если это когда-нибудь осуществится, то я буду считать исполненной задачу всей моей жизни, — ответила она. — Ещё раз благодарю вас за то, что вы почти насильно проложили себе дорогу к моему трону! — прибавила она с милостивой улыбкой.

Танцы кончились.

Елизавета Петровна знаком подозвала к себе графа Бестужева и сказала ему:

— Вы уже давно ничего не говорили мне о переговорах относительно союза с Англией, хотя я и выражала желание, чтобы они были ускорены.

Тонкая улыбка дрогнула на лице великого канцлера, но он, постаравшись принять выражение сознающей свою вину подавленности, сказал:

— Прошу вас, ваше величество, простить меня! Ведь вам известно, как долго меня в делах связывала болезнь, привязавшаяся ко мне на закате моих дней.

— Надеюсь, — ответила императрица, — что теперь вы набрались сил, так что вам можно будет сейчас же возобновить с английским посланником эти переговоры и в ближайшие дни сделать мне доклад об их исходе.

Она кивнула головой Уильямсу, и тот отошёл вместе с великим канцлером в сторону. Затем Елизавета Петровна знаком подозвала майора Бекетова и принялась обходить зал, опираясь, словно в величественной усталости, на его руку.