Грегор Самаров - На пороге трона

Императрица успела уже овладеть собою и стояла в величественной позе, полной достоинства.

— Встаньте, капитан! — сказала она, милостиво наклоняя голову к коленопреклонённому поручику Пассеку. — Расскажите, что вы пережили, так как ведь вы участвовали в сражении, вы дрались с кирасирами Румянцева и, наверно, отличились, если фельдмаршал выбрал вас гонцом.

Капитан Пассек, настолько же обрадованный своим повышением, о котором возвестили ему слова императрицы, насколько удивлённый её осведомлённостью о ходе битвы, что можно было видеть из её замечания, поднялся с колен и сказал:

— То, что предстоит мне рассказать, просто и коротко. Пруссаки атаковали наш авангард с рассчитанной быстротой, совершенно неожиданной нами, а так как густой туман покрывал поле битвы, то сначала в наших войсках поднялось большое смятение. Пруссаки напирали на нас, протискиваясь между нашими корпусами, и в один миг всё казалось потерянным...

— Совершенно верно, совершенно верно, — подтвердила императрица, — но тут подоспел Румянцев...

— Не понимаю, откуда можете вы знать всё это, ваше императорское величество, — изумился Пассек. — Действительно, граф Румянцев стоял с арьергардом в тылу; я поспешил к нему, чтобы привести его с собою. Он пришёл вовремя, его кирасиры помчались по полю битвы, его свежие батальоны двинулись за ними; дело приняло счастливый оборот; неприятель был разбит по всей линии и отброшен за Гросс-Егерсдорф к Велау.

— Граф Сен-Жермен, — воскликнула императрица, — я преклоняюсь перед вашим знанием, я видела и уверовала. Вы же, майор Владимир Александрович, — продолжала она, обращаясь к Пассеку, — как единственный представитель той великолепной армии, которая совершила подвиг, столь великий для России, примите мою благодарность за всех тех храбрых воинов.

Государыня подошла к молодому человеку, обняла его и поцеловала в обе щеки.

Лицо Пассека разгорелось от гордости и счастья при таком неслыханном отличии на глазах всего двора. Великая княгиня приблизилась к нему в свою очередь и расцеловала его по примеру своей тётки. Между тем Пётр Фёдорович стоял, отвернувшись и потупив взор.

— Обнимите вестника победы, племянник! — строго сказала императрица. — Он — представитель моей славной армии и, конечно, заслуживает благодарности от будущего императора России.

Одну минуту Пётр Фёдорович упрямо смотрел на императрицу, но её взоры были устремлены на него так повелительно и грозно, что он подошёл нерешительными, нетвёрдыми шагами к майору, отличённому такой высокой милостью, и на одно короткое мгновение заключил его в объятия.

— Жду вас к себе завтра, — сказал он, — вы должны в точности рассказать мне, как могло произойти такое неслыханное событие, что Апраксин разбил войска Фридриха Великого. Приходите рано утром; я хочу знать всё, так как почти ещё верю, что это может оказаться заблуждением.

Пассек поклонился; его лицо просияло счастьем, когда великий князь отдал ему приказ явиться в Ораниенбаум.

Императрица между тем сказала:

— Прежде всего, нам подобает возблагодарить Бога и святых Его, ниспославших благословение русскому оружию. Послезавтра в Петропавловском соборе должен быть отслужен торжественный молебен. На завтрашний же день я приглашаю всё собравшееся здесь общество в Царское Село, чтобы там предварительно возблагодарить Господа Бога в маленькой церкви, выстроенной моим августейшим родителем. Его дух будет ближе всего к нам на этом месте, а его сила и благословение изольются на меня для дальнейшей победы. В два часа начнётся божественная служба.

Граф Бестужев подошёл к императрице и сказал:

— Соизвольте, ваше императорское величество, всемилостивейше вспомнить, что вновь назначенный посланник польского короля с нетерпением жаждет вручить вам свои верительные грамоты. Представителю августейшего союзника России вполне подобало бы получить возможность присутствовать на благодарственном молебствии по поводу победы над общим врагом.

Граф Иван Иванович Шувалов поспешно подошёл к ним и сделал движение, точно хотел дотронуться своей рукой до руки императрицы, однако Елизавета Петровна, с лицом, сиявшим радостной гордостью, возразила торопливым тоном:

— Я помню, что имела причину быть недовольной графом Понятовским, и несколько удивлена, что король польский назначил его сюда посланником. Тем не менее вы правы, граф Алексей Петрович, представителю короля Августа подобает участвовать на празднестве победы, выигранной также для его государства. За час до начала парадной церемонии введите графа ко мне; я приму от него верительные грамоты его монарха. Вы, майор Владимир Александрович, — прибавила она, обращаясь к Пассеку, — также должны явиться ко мне завтра перед торжеством. А до тех пор обдумайте хорошенько, с какою просьбою желали бы вы обратиться ко мне.

Молодой майор поклонился, сияя счастьем.

Пока императрица принимала поздравления Разумовского и других высоких сановников, граф Бестужев подошёл к великой княгине.

— Довольны ли вы, ваше императорское высочество? — тихонько спросил он.

— Я удивляюсь, — с улыбкою ответила Екатерина Алексеевна, — великому дипломату, которому всё возможно, даже то, что удаётся весьма немногим, а именно сдержать своё слово.

Она обернулась как бы в испуге: ей показалось, что по её телу прошёл магнетический ток или пробежала электрическая искра. Граф Сен-Жермен стоял у неё за спиной, и её боязливый взгляд встретился с его большими, неподвижно устремлёнными на неё глазами.

Словно привлечённая неодолимой силой, великая княгиня подошла к нему и сказала с некоторым замешательством:

— Удивляюсь, граф, вашему искусству, предсказание которого исполнилось с такою неожиданной быстротою.

Сен-Жермен возразил:

— Легко показать то, что уже произошло, но ещё неизвестно, труднее проникнуть в отдалённое будущее, но и оно открывается моему взору. Так как я вижу его пред собою, то и прошу ваше императорское высочество держать себя подальше от государственного канцлера, потому что он обречён на глубокое и роковое падение и вскоре над его головой грянет гроза.

С испугом посмотрела великая княгиня на графа Бестужева, который, улыбаясь, разговаривал неподалёку с несколькими дамами.

— А что же угрожает ему? — спросила она. — Нельзя ли его предупредить и спасти? Ведь он стоит на самой высоте благосклонности и необходим императрице.

— Его судьба бесповоротно решена, — ответил прорицатель, — не приближайтесь к путям, по которым он идёт навстречу гибели. Вам самим суждена тяжёлая борьба, не касайтесь же катящегося колеса чужой участи.

— Значит, я также обречена несчастью? — спросила Екатерина Алексеевна, невольно содрогнувшись от серьёзного тона, принятого графом.