Грегор Самаров - На пороге трона

— Там мы не нашли бы достаточно пропитания для наших войск, — сказал он. — Прибрежные местности бедны, и их запасы могли бы скоро истощиться; поэтому я остановил свой выбор на том пути, который указал вам сейчас.

Румянцев как будто неохотно соглашался с доводами фельдмаршала.

— Перед вступлением внутрь неприятельской страны, где мы каждый день можем быть вынуждены к решительным действиям, — продолжал фельдмаршал несколько нетвёрдым голосом, — я нашёл нужным произвести некоторую перемену в армии. Мне известны превосходные военные качества, отличающие вас обоих, господа: вы, генерал Сибильский, представляете собою осторожность, тщательное взвешивание всех шансов...

Генерал Сибильский поклонился со своей неизменно стереотипной улыбкой.

— Вы, граф Румянцев, — продолжал Апраксин, — человек решительности и смелого риска.

Румянцев почти нетерпеливо кивнул головой; его взгляд, казалось, хотел проникнуть в мысли фельдмаршала.

— Поэтому я решил, — продолжал Апраксин, не отрывая глаз от карты, — поставить вас, генерал Сибильский, во главе авангарда, вам же, граф Румянцев, доверить арьергард.

Лицо Румянцева побагровело; он с досадой закусил губы и наконец сказал:

— Казалось бы, что качества, которые вашему высокопревосходительству было угодно похвалить во мне, как раз пригодны для командования авангардом.

— Нет, любезный граф, — возразил Апраксин, — при вступлении войска в неизвестную неприятельскую страну открывать путь должна осторожность: нащупывание врага издали должно быть вначале робко и боязливо, чтобы благополучно избегнуть всякой западни; в арьергарде же нужны смелость и решительность, чтобы помешать обходу неприятеля и всякому нападению с тыла.

— Обходу? Нападению с тыла?! — воскликнул Румянцев, пожимая плечами. — Для этого недостаточно горсти пруссаков, находящейся в распоряжении генерала Левальдта.

— Мы не можем знать, — ответил Апраксин, высокомерно закидывая голову, — какие неприятельские силы скрываются в этой провинции; моё решение строго обдумано и неизменно. Вы, генерал Сибильский, поспешно стянете свой корпус и завтра выступите на Тильзит; вы же, граф Румянцев, простоите здесь, в Мемеле, ещё два дня, а потом последуете за главным корпусом, командование которым я по-прежнему оставляю за собою.

Граф Румянцев с неудовольствием покачал головой.

— А если на авангард последует нападение, — сказал он, — то я подоспею из такой дали, пожалуй, уже только после того, как он будет разбит.

— Я не буду вступать в бой с превосходящими силами, — улыбаясь, возразил Сибильский, — и если мы наткнёмся на неприятеля, то вы, выше превосходительство, всегда успеете сделать нужные распоряжения.

— Совершенно верно, — подхватил Апраксин, — я также держусь того мнения. Теперь, господа, я дал вам свои приказы и возлагаю на вас ответственность за их точное исполнение. Итак, покончив со служебными делами, — сказал он после того с любезной учтивостью, — вернёмтесь к столу, чтобы опорожнить наши бокалы за удачу похода, в который мы выступаем завтра.

Генерал Сибильский поклонился с улыбкой, тогда как Румянцев с мрачным взглядом хотел последовать за фельдмаршалом, который повернулся к прихожей, чтобы идти назад в столовую.

Однако не успел он переступить порог своего кабинета, как ему навстречу показался поручик Пассек; с удивлением и досадой взглянул на него Апраксин.

— Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, — твёрдо сказал поручик, — за то, что я осмелился проникнуть сюда, но я хотел безотлагательно обратиться к вам с просьбой разрешить мне для моего назидания осмотр армии в её различных расположениях; если вы, ваше высокопревосходительство, исполните мою просьбу, то я сегодняшней же ночью хотел бы начать обход лагеря.

— Это действительно необыкновенная просьба, — сказал Апраксин. — Армия на походе не есть предмет для изучения молодого любознательного офицера, которому, пожалуй, следовало бы побольше думать о том, как бы возможно лучше исполнить служебный долг на посту, на который он будет назначен.

— Между тем, — возразил поручик Пассек, не смущаясь отрывистым и надменным тоном фельдмаршала, — эта любознательность составляет цель моего приезда сюда, и для достижения этой цели я получил отпуск и полномочие.

— Ах, — воскликнул граф Апраксин, начиная серьёзно горячиться, — я принял вас как гостя, милостивый государь, и пригласил к своему столу, совершенно позабыв при этом спросить у вас, по долгу службы, ваш отпуск, в силу которого вы оставили свой полк и явились сюда, в мою главную квартиру.

— Надеюсь, ваше высокопревосходительство, что вы найдёте этот отпуск в порядке, — ответил поручик Пассек, вынув из-за борта мундира сложенную бумагу императрицы и подавая её фельдмаршалу.

Тот развернул поданный ему лист. Когда он узнал подпись Елизаветы Петровны и прочёл немногие строки, содержавшиеся в документе, то смертельно побледнел и стоял несколько мгновений охваченный дрожью. Оба генерала отошли в сторону; Сибильский нетерпеливо прислушивался к громким, весёлым голосам, доносившимся из столовой, тогда как взоры Румянцева благосклонно остановились на смелом и отважном офицере.

Фельдмаршал медленно сложил дрожащими пальцами прочитанную бумагу и спрятал её на груди.

— Ваш отпуск в порядке, — беззвучно произнёс он, — и ничто не препятствует исполнению вашей просьбы; я «напишу приказ, чтобы вам давали всюду беспрепятственный пропуск. — Но тут его как будто осенила внезапная мысль. — Генерал Сибильский, — сказал он, — для вашего сына будет также поучительно осмотреть расположение армии. Велите ему присоединиться к поручику Пассеку; пусть им дадут лошадей с моей конюшни, и они должны быть прикомандированы к вашей главной квартире; в авангарде им представится самый удобный случай изучить операции армии. А теперь, господа, вперёд: дамы ожидают нас; сегодняшний день принадлежит ещё веселью и радости, а завтра служба вступит в свои права.

Быстрыми шагами направился он обратно в столовую, боязливо покосившись на Пассека; Сибильский следовал за ним по пятам.

Между тем Румянцев подошёл к Пассеку и сказал, положив руку на его плечо:

— Вы нравитесь мне, юный товарищ. Вы должны остаться при авангарде согласно приказу начальства; хорошо, но сегодня авангард принадлежит ещё мне, и если вы не слишком утомлены с дороги, то проедемтесь недалеко за город. Мы можем поболтать в моей палатке. Я думаю, что свежий воздух ночи будет благотворнее для вас, чем пена шампанского здесь, за столом фельдмаршала.

Поручик с благодарностью пожал протянутую ему руку генерала, и оба они вернулись к весело шумевшему и шутившему обществу.