Мишель Кентская - Ртуть

«Марсэ, дорогая моя, ты должна непременно заглянуть ко мне в лавку сегодня – я получил новую партию товаров, и среди них есть много чего интересного для нашего нового дома» – такие предложения поступают от Жака каждую неделю. И все родные, оказавшиеся в такой момент дома, бегут со всех ног к нему в лавку осмотреть еще ни разу не открывавшиеся сундуки и коробки.

– Ты ведешь себя как ребенок, увлекшийся новой игрой, – говорит Жаку его старший сын Жан. – Твои глаза лучатся таким светом, какой мы давно уже не видели.

И это правда. Строительство и обустройство нового особняка всецело поглощают Жака. Ведь этот особняк должен стать предметом его особой гордости и славы, достойным венцом его многолетних упорных трудов (поездок, поисков и закупок – порой на свой страх и риск – товаров, другим торговцам даже не известных и способных порадовать взор самых взыскательных коллекционеров), а также его успехов и провалов. Ведь хоть он и не рассказывал об этом, но и в его торговой практике случались неудачи и потери.

У Жака был даже печальный опыт с одним мусульманским мальчиком-рабом, прокравшимся на его корабль. Когда мальчика обнаружили, он попросил прибежища в монастыре, как христианин, – лишь бы не возвращаться к своим хозяевам. Вся спина у беглеца была исполосована рубцами – следами побоев. И мальчик уверял купца, что за побег его снова побьют. Но Жаку Керу были известны обычаи Леванта, а христианским судам не разрешалось брать на борт мусульманских рабов, кем бы они себя ни выдавали. Купец вернул беглеца. Многие матросы и жители Монпелье сочли тогда его жестоким и были по-своему правы. Но почему он должен был ставить под угрозу свои добрые отношения с султаном, рискуя лишиться торговых льгот, которые он выхлопотал не только для себя, но и для каждого французского судна? Свобода и даже жизнь одного раба того не стоили!

Король продолжает пользоваться услугами своего казначея, доверяя ему самые разные поручения. В 1447 году он снова посылает за Жаком.

– Мой добрый и верный друг, мне не обойтись без вашего искусства вести переговоры. – Жак кланяется. – Как вы знаете, – продолжает Карл, – Христианская церковь уже долгое время переживает раскол и не может действовать по-настоящему эффективно из-за одновременного наличия двух пап. Многие годы, по сложившейся традиции, французский король покровительствует папе в Авиньоне, и император Священной Римской империи – папе в Риме. Несколько лет в Авиньоне не было папы, но мы до сих пор поддерживаем разных владык – Феликса Пятого, избранного на Базельском соборе в тысяча четыреста тридцать девятом году, и Николая Пятого, севшего ныне на папский престол в Риме в качестве преемника Евгения Четвертого. Однако наличие двух пап, даже законное и оправданное, играет на руку неверным, которые в очередной раз собираются пойти в наступление и захватить Константинополь. Подобно тому, как разделенная Франция не может одолеть англичан, так и наша Христианская церковь с разделенным руководством не сможет противостоять мощи османского войска. И я намереваюсь оказать свою поддержку Николаю.

Жак снова склоняется в поклоне, поджав губы – точь-в-точь как делает его любимая Марсэ, когда что-то обдумывает. Жак хорошо понимает, что значат слова короля – избранный на Базельском соборе папа должен уйти. Карл VII предпочитает признать Николая V, потому что у того больше последователей, и такой шаг принесет несомненную пользу французскому королю.

Гораздо удивительнее то, что папа Феликс, успев обзавестись одиннадцатью детьми до кончины своей жены, стал монахом-затворником. Несколько лет тому назад сын и наследник королевы Сицилии, Людовик III Анжуйский, тайно сочетался браком с его дочерью Маргаритой. И не кто иной, как ее отец, папа Феликс V, короновал Людовика королем Неаполя и Сицилии, а Жак Кер всячески содействовал заключению этого брачного союза. Почему? Потому что он понимал, насколько полезной была бы Людовику при правлении в Неаполе поддержка папы Феликса как его тестя. Да и его коммерции она бы не помешала.

Жак понимает целесообразность королевского поручения, но оно его совсем не прельщает. И он полагает благоразумным посетить папу Феликса, оставшегося на шестом десятке лет вдовцом с четырьмя выжившими детьми. Официальной резиденцией папы Феликса служит его собственный замок-монастырь Рипай, построенный на берегу озера в его же графстве Женева. В этом замке Феликс жил жизнью затворника до 1439 года. Когда же Базельский собор провозгласил его папой, он отрекся от своей мирской роли Амадея VIII, герцога Савойского, и передал свои немалые владения в управление сыну. Король поручил Жаку весьма деликатную миссию, и, чтобы выполнить ее успешно, ему нужно встретиться с папой Феликсом и понять характер этого человека – честолюбив ли он, и если да, то насколько? Примет ли вынужденную отставку или не согласится уйти добровольно?

Хотя Амадей VIII – известный праведник, в духовный сан он никогда не посвящался. Это не помешало Базельскому собору избрать его папой Феликсом V десять лет назад, и тем не менее Жаку предстоит вести переговоры с человеком необычным – святошей и вельможей в одном лице.

Поездка из Буржа в Женеву занимает у Жака добрых восемь дней. Но как купец он привык проводить в седле много времени. В папскую резиденцию Жак прибывает на закате. Его приезда ожидают – он еще накануне направил папе послание. И встречают его очень любезно, давая возможность умыться и отдохнуть после дороги. Восстановив силы, Жак входит в приемный зал и сразу же опускается на одно колено, чтобы поцеловать кольцо на руке папы.

– Приветствую вас, Жак Кер. Признаюсь, я слышал о вас только хорошее, мой друг. Что побудило вас покинуть королевский двор и искать встречи со мной? Давайте пройдем в мою личную приемную. Там нас согреет пламя камина, слова не будут отдаваться эхом, и лики фресок не будут над нами довлеть.

Последовав за облаченным в белое одеяние Феликсом, Жак оказывается в очаровательной гостиной, окрашенной в нежно-гранатовый цвет. Наметанным глазом купца он окидывает прославленные восточные ковры на полу и удобные мягкие кресла для гостей. Феликс садится в кресло с резными подлокотниками и ножками, покрытыми позолотой, и высокой спинкой, обтянутой, как и сиденье, бархатом. Перед креслом Жака стоит низкий столик, а рядом с папским троном – стол повыше.

Слуги приносят шербет, чай из Китая и печенье. Это угощение для гостя. Сам папа пьет только свой слабый чай, разглядывая Жака своими проницательными глазами, красиво посаженными на точеном аристократическом лице.

– Мой добрый господин Жак! Полагаю, что вы приехали сюда с особой целью, и с интересом выслушаю все, что вы имеете мне предложить. Я уже достаточно пожил на этом свете и хорошо знаю весь суетный бренный мир, хоть и веду затворнический образ жизни с той самой горестной минуты, как умерла моя жена. Так расскажите мне, что вас подвигло взять на себя такой труд и проделать далекий, тяжелый путь, чтобы увидеть меня?