Алексей Черкасов - Сказания о людях тайги
- Название:Сказания о людях тайги
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Интернет-издание (компиляция)
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Черкасов - Сказания о людях тайги краткое содержание
«Хмель» — роман об истории Сибирского края — воссоздает события от восстания декабристов до потрясений начала XX века.
«Конь рыжий» — роман о событиях, происходящих во время Гражданской войны в Красноярске и Енисейской губернии.
Заключительная часть трилогии «Черный тополь» повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.
Трилогия написана живо, увлекательно и поражает масштабом охватываемых событий.
Содержание:
Хмель
Конь Рыжий
Черный тополь
Сказания о людях тайги - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Быстро переоделся. Халат волочился по полу. Рукава длинные. Наверное, придется стрелять через шелк. Дырка будет в рукаве.
«В нашем доме, ехидна, будет покойник, — повеселел Михайла Михайлович. — И этим покойником будешь ты, скверна!» — И ногой притопнул.
Еще раз прорепетировал возле стола. Теперь он понимает, что значат для артистов репетиции…
«Последнюю комедию сыграем, ехидна». Она, конечно, приняла ароматичную ванну, натерла свое холеное тело розовым маслом и лежит в постели, едва прикрыв стыд. «Жди! блудница! Не ты мне, а я дам тебе «продление» жизни… на вечном покое».
Без четверти час.
Еще раз прочитал позорную бумагу и только сейчас обратил внимание, что бумага, составленная нотариусом, помечена… девятнадцатым днем января месяца одна тысяча девятьсот семнадцатого года! Вот когда еще заготовила! Ох-хо-хо. Что же ей помешало привести в исполнение свой замысел? Ах да! Были же заокеанские гости, а потом революция…
Сел в кресло, снял колпачок с бронзовой чернильницы, обмакнул перо и тут же положил его. Бумагу следует подписывать тушью, как положено. Ехидна сразу взглянет на подпись. Достал тушь и особое перо. Давно не пользовался.
Вытер перо клочком от письма Владимира и тогда уже с достоинством подписал четко и разборчиво: «Мих. ЮСКОВЪ». И хвостик от «ъ», как поросячий кренделек.
Без тринадцати минут час. Надо спешить.
Ключи на столе. Быстрее. Быстрее.
Повернул в замочной скважине один английский ключ и поставил замок на предохранитель. И другой так же. Пусть дверь будет не замкнута. Кто знает, какая сложится ситуация. Дело щекотливое. Убийством пахнет. Не пахнет, а будет убийство.
Нижний замок нутряной на три оборота. Дверь изнутри обита толстым войлоком, покрытым тисненой кожей. Под войлоком — стальной лист на всю дверь. Открывается легко — петли на американских шариках. С той стороны дверь задрапирована плюшем на всю степу. Если занавес закрыт, не сразу сыщешь, где спрятана дверь.
«Господи, спаси мя», — помолился Михайла Михайлович, покидая кабинет. Ключи на металлическом брелоке оставил в двери с внутренней стороны. Так лучше. Если что — бегом к двери и — хлоп; тут же нажать кнопку на английском замке — сам замкнется.
Полусогнутую правую руку держал клюшкой. Дула револьвера не видно…
В вестибюльчике к малому залу горит на одной из стен бра, от чего кругом полумрак.
Прикрыл за собою дверь, шагнул… И не успел сделать второй шаг, кто-то схватил за ногу и так дернул, что он, неловко взмахнув руками, трахнулся о паркет — гром раздался. Не выстрел, а головой ударился об пол. Все это произошло в одно мгновение. Револьвер, гремя по полу, отлетел на сажень от хозяина, и бумага выпала.
— Подлец! Какой подлец!
У Михайлы Михайловича сердце покатилось куда-то в глубину живота, и там будто сдохло — захлебнулось. Но он еще нашел в себе силы приподняться на полусогнутые руки и, глядя снизу вверх, в ужасе вытаращил остекленевшие глаза. Он увидел змею — и не просто серую гадюку, а настоящую кобру, как некогда в клетке зоопарка. Змея в черном извивалась над ним, скаля белые зубы.
— Кобра! Кобра! Спаси мя! — страшно проговорил Михайла Михайлович и, теряя сознание, позвал: — Ионыч! Ионыч! — И тут же руки у него подвернулись, и он упал носом в паркет, распрямляясь, медленно вытянул ноги.
— Какой подлец! — еще раз пнула поверженного супруга Евгения Сергеевна; в одной руке у нее был револьвер, в другой — долгожданный документ. — Или ты думал, старый колпак, что я так тебя и буду ждать, когда ты явишься ко мне с револьвером? Ха-ха-ха! Старый дурак! Я видела тебя сквозь стальную дверь!
«Старый дурак» ни о чем, пожалуй, не думал сейчас, да и навряд ли слышал хохот торжествующей победительницы.
Евгения Сергеевна чуточку преувеличивала. Она наблюдала за старым дураком с двенадцати ночи не сквозь стены и стальную дверь, а всего-навсего через замочную скважину.
Оставив супруга лежать лицом в паркет, Евгения Сергеевна подошла к двери кабинета, открыла ее, вынула ключ и, захлопнув дверь, замкнула. Отныне для Михайлы Михайловича навсегда заказана дорога в его собственный кабинет и к остальным дверцам заветных сейфов…
— Поднимайся! Ну? — Евгения Сергеевна тряхнула супруга за плечо, но он почему-то не охнул и никак не отозвался. — В обморок упал, старый колпак.
Сказав так, величавая хозяйка прошла к себе в спальню, погруженную в розовый полумрак. Она была не в кимоно, как о том думал Михайла Михайлович, а в черном гладком платье, обтянутом в талии.
Потом она включила верхний свет и внимательно посмотрела на подпись Михайлы Михайловича. Все в полном порядке. «Он меня хотел обмануть документом, — подумала красавица. — Как ловко он готовился преподнести документ, ха-ха-ха!.. Фу! Каторжник! Фальшивомонетчик!»
Насладившись документом, спрятала его в портфель для особо важных бумаг. Отныне она единовластная хозяйка миллионов Юскова; прииски — золото — прииски — золото; механический завод — забастовщики — убытки — милицию призвать, милицию — пусть не жалеют патронов — она не пожалеет денег; порядок — прежде всего порядок и — прибыли — прибыли!
Поцеловала портфельчик из замшевой кожи и спрятала в свой собственный сейф.
Хозяйка. Миллионерша. Ах, если бы еще к тому же — вдова…
Постель в спальной не разобрана; узорная накидка из тончайших брюссельских кружев — десять целковых за аршин — на горе пуховых подушек. Нет, Евгения Сергеевна вовсе не собиралась тешиться со старым колпаком в любовном экстазе, как он о том думал; она чересчур брезгливой стала; полюбовниками хоть пруд пруди. Она собиралась объявить Михайле Михайловичу, что с сего дня он, Михайла Юсков, навсегда оставит дом и жить будет в смирении со старцами в раскольничьем скиту, где когда-то печаталась на литографическом камне фальшивые «екатеринки».
V
Михайла Михайлович лежал в той же позе — лицом в паркет, и ни рукою, ни ногою не дрыгал. Смирненько так. Покойно.
Евгения Сергеевна присмотрелась к нему, толкнула туфлем — мягкий и беззвучный.
Разбудила горничных — Клавдию и Шуру.
Дюжие, откормленные девки, в наспех натянутых платьях, простоволосые, заспавшиеся, едва приподняли хозяина, испуганно ахнули.
— Господи, господи!..
— Он будто помер. Ей-бо! Евгения Сергеевна дрогнула:
— С ума сошли! С чего он помер бы? Нет, нет. Доктора надо вызвать. Я сейчас. — Никогда еще она не поворачивалась так круто. Моментом открыла дверь кабинета, кинулась к телефону, вызвала карету «скорой помощи» из городской больницы и тут только вспомнила о ключах от сейфов. В руках только ключи от двери. Где же от сейфов? Ах каторжник, фальшивомонетчик! Ящики стола замкнуты — у каждого ящика свой ключ. Вылетела в вестибюльчик:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: