Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

– Это было заметно по твоим письмам. И очень приятно.

– А теперь еще и каникулы такие замечательные. Ну, в основном. Если бы не вонь твоих сорняков, было бы совсем хорошо.

Джордж рассмеялся. Орри вскинул правую руку над головой, потянулся и зевнул. Их длинные тощие тени лежали на пустынном пляже, освещенном предзакатным солнцем. Ветер немного усилился, поднимая в воздух змеистые струйки песка.

Джордж вдруг почувствовал, как в сердце заползает грусть. Вот и время течет так же быстро, как этот песок, думал он. Даже то время, которое словно опять вернулось в этих двух смеющихся подростках, было лишь иллюзией, неким противоядием, созданным его воображением для того, чтобы печальная истина не казалась такой горькой. Противоядие, конечно, бесполезное – ни время, ни перемены все равно не остановить. С недавних пор это осознание придавало жизни Джорджа сладковатую горечь.

И все же это был какой-то удивительный момент спокойствия и завершенности, что редко случалось в те дни. Орри тоже это почувствовал.

– Знаешь, – сказал он тихо, – должен тебе признаться, что я сейчас вполне доволен своей жизнью. Мне так хорошо, что я даже начинаю испытывать некоторую снисходительность к старшему брату.

– Как Купер?

– Счастлив. Женился на той вольнодумствующей унитарианке. Удачный брак. Вот только отец никак не может признать его полностью. Зато с удовольствием признает прибыль, которую приносит компания Купера. Я тебе писал о его новом пароходе? Через месяц он уже будет спущен на воду. Купер полон планов строить новые. Хочет поехать в Британию, изучать кораблестроение.

Джордж слегка откашлялся и наконец задал вопрос, который не давал ему покоя со дня приезда Орри:

– А от Мадлен есть какие-нибудь новости?

Орри посмотрел на друга, отвернувшись от солнца; его глаза скрывала тень.

– Никаких новостей и никаких перемен.

– Ты продолжаешь с ней видеться?

– Так часто, как только удается. Конечно, это не то, чего бы я хотел, но все-таки лучше, чем ничего.

Поднимаемый ветром песок тихо шелестел рядом с их ногами. На пляже понемногу темнело. Джордж встал и помахал мальчикам. Билли и Чарльз вытащили ялик на берег и подняли его на плечи.

– Ты еще станешь моряком, – сказал Билли, когда они следом за старшими пошли по пыльной дороге к дому.

– Моряком, – усмехнулся Чарльз, – но только не янки, надеюсь.

– А что плохого в янки?

– Мистер Хазард, сэр, я был бы счастлив поговорить с вами… если вы свободны этим вечером.

– Только не для того, чтобы слушать разные выдумки. – Шутка, похоже, слегка рассердила Билли. – Лучше поговорим о том, в чем мы можем прийти к согласию.

– О девушках?

– О девушках, – выразительно произнес Билли, снова повеселев.

Одна девушка уже была в его мыслях. И звали ее Эштон.

Джордж улыбнулся, вслушиваясь в звуки юных голосов. Орри тоже улыбался. Палка и Пенёк Вторые.

Грусть развеялась, как только они вернулись в «Зеленую сказку». На боковой веранде, наслаждаясь холодным лимонадом, сидели дамы – все, кроме Вирджилии. Вскоре и она присоединилась к обществу, выпив перед этим изрядное количество кларета. Когда подошли Джордж, Орри и мальчики, она как раз рассуждала о законе о беглых рабах 1793 года, пересмотр которого сейчас вовсю обсуждался в конгрессе.

– Все это затеяли только для того, чтобы умиротворить южан! – заявила она заплетающимся языком.

– Боже мой, – вздохнула Кларисса, – в подобных вопросах я совершенно теряюсь.

– В таком случае я бы на вашем месте занялась самообразованием, миссис Мэйн.

Тон Вирджилии возмутил остальных женщин. Особенно это было заметно по реакции Эштон. Сидя в плетеном кресле-качалке с нетронутым стаканом лимонада в руке, она яростно уставилась на Вирджилию, но та не обратила на девушку никакого внимания.

– Все очень просто! После пересмотра этого закона все дела, связанные с беглыми рабами, выведут из-под юрисдикции штата. И с этого момента такие случаи будут рассматриваться только федеральными властями. А это заставляет думать, что решения, скорее всего, начнут приниматься в пользу беглецов, не так ли?

– Да, я бы именно так и предположила, – сказала Кларисса.

– И ошиблись бы. Подлинная цель этих изменений – обойти сильные законы о свободе. Такие, как в Вермонте, например. Пересмотр выгоден охотникам за рабами и рабовладельцам. Письменные показания рабовладельцев будут считаться доказательствами, а их очень легко подделать. Более того, беглым рабам больше не разрешат высказываться в свою защиту. Это просто махинация, судебная инсценировка, причем весьма постыдная. Но почему Вашингтон трусливо поджимает хвост перед Югом, я отказываюсь понимать.

Мод молчала так долго, сколько могла, но теперь она не выдержала.

– Очень невежливо с твоей стороны, – решительно сказала она дочери, – читать подобные лекции, когда все приехали отдыхать. Если ты закончила, не хочешь ли немного отдохнуть? У тебя усталый вид.

– О, не лучше ли сказать правду? – засмеялась Изабель. – Бедное дитя просто слишком много выпило!

– Изабель… – начала было Мод, но не успела договорить.

Эштон вскочила и, вскинув голову, набросилась на Вирджилию:

– Если вы так не любите южан, зачем было приглашать нас сюда?

– Эштон, довольно! – Кларисса тоже встала и повернулась к мужчинам, молча стоявшим поодаль. – Рада, что вы вернулись, Орри. Не будете ли так любезны проводить нас домой? Мы чудесно провели время, – добавила она, протягивая руку Мод.

Визит закончился слишком поспешно, оставив у всех чувство неловкости.

После ухода Мэйнов Джордж нашел сестру на лужайке, куда она ушла, чтобы избежать гнева родных.

– Будь добра, объясни мне, пожалуйста, почему ты продолжаешь дразнить наших гостей? – спросил он.

– А почему я не могу говорить то, что думаю?

– Потому что дело вовсе не в твоей прямоте. Если бы это было так, я бы еще мог понять. Но твоя прямота выходит за рамки дискуссий или даже убеждений. Ты намеренно стараешься оскорбить людей, ранить их. И поступаешь так с моими добрыми друзьями.

– Но мне-то они не друзья! Эти люди живут презренной и безнравственной жизнью. И я была бы только рада, если бы земля разверзлась под их ногами и поглотила их всех!

– Боже мой, да ты самая грубая, самая ничтожная…

Он говорил в пустоту – Вирджилия развернулась и умчалась к дому.

Джорджу понадобились три сигары и долгая прогулка по пустой дороге к Ньюпорту, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Зачем он только затеял этот разговор с Вирджилией? Ее уже не исправить. «Черт, каким же будет остаток лета?»

К счастью, через два дня письмо от соратников по борьбе за освобождение негров призвало Вирджилию в Бостон. Она собрала вещи и отбыла на пароме, отделавшись скупыми объяснениями. Мод явно испытывала облегчение. И Джордж тоже, хотя и не показывал этого.