Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Когда Шеридан попытался остановить драку, Макалир разъярился еще сильнее, отломил ветку с ближайшего дерева и бросился на старшекурсника. К счастью, другие кадеты растащили их, но понадобилось не меньше пяти минут, чтобы окончательно усмирить кентуккийца.

На следующий день суперинтендант Генри Брювертон вызвал Макалира к себе в кабинет. Никто не знал, что говорил суперинтендант за закрытой дверью, но к концу дня Макалир уже укладывал вещи.

– Ребята, – сказал он с кривой усмешкой, – мне очень не хочется с вами расставаться, но начальство поставило меня перед выбором: или отправиться по Кентерберийской дороге, или получить официальное обвинение. Что ж, если мне суждено выбраться из этой аболиционистской сточной канавы, я рад, что ухожу достойно.

Если Макалир и сожалел об отчислении, то хорошо это скрывал. Его обвинение в симпатии к аболиционистам показалось Билли довольно забавным, потому что полстраны как раз считало, что Вест-Пойнт стоит на стороне рабства.

– Да, ты, безусловно, прав, Дилард, – желая хоть как-то утешить товарища, согласился Фрэнк Пратт.

Билли постарался скрыть свои чувства, хотя ярость и бессмысленность этой драки вызывали в нем отвращение.

– Ты справился и с этими двумя «плебеями», и с Шериданом, как с малыми детьми, – добавил Фрэнк своим высоким голосом.

– Ясное дело, – пожал печами Макалир. – Джентльмены всегда дерутся лучше, чем всякий сброд, а янки как раз этот самый сброд и есть. Полукровки. Большинство янки, – поспешил любезно добавить он.

Билли уже слышал такие же высказывания от других кадетов с Юга. Возможно, так они боролись с собственными комплексами, вызванными их более низким положением. Однако, каковы бы ни были причины, эта драка стала для него дурным знаком. Билли хорошо запомнил бешенство на лице Макалира, когда тот бросился на Шеридана с дрыном наперевес.

Макалир пожал руки обоим.

– Ну, не скучайте, парни.

– Да, – кивнул Билли. – А ты там поосторожнее, Дилард.

– Само собой. Обо мне не беспокойтесь.

И, махнув рукой, он ушел. А воспоминание о ветке дерева и искаженном ненавистью лице осталось.

Билли видел все новые свидетельства раскола, вызванного отношением к рабству. Хотя кадетов распределяли по взводам исключительно по росту, он заметил, что парочка подразделений состоит в основном из южан или тех, кто был на их стороне, причем новички в этих взводах были заметно выше ростом, чем в остальных. Такое странное деление не могло происходить без ведома начальника личного состава. Но в чем именно состояло его участие, Билли пока не знал.

Первого сентября прибыл новый суперинтендант. Как и Брювертон, Роберт Ли служил в Инженерном корпусе, однако обладал гораздо более солидной репутацией, чем его предшественник. Прежде всего он был известен как прекрасный военачальник; говорили, что Уинфилд Скотт чуть ли не боготворил его. В Академии Ли был вынужден столкнуться с одной неожиданной проблемой. Его старший сын Кастис учился там в то же самое время на курсе выпускников пятьдесят четвертого года, что заставляло злые языки обвинять Ли в некоем фаворитизме.

Впервые Билли увидел нового суперинтенданта вблизи на воскресной службе в церкви, которую обязаны были посещать все курсанты – еще одно правило, не изменившееся со времен учебы Джорджа. Ли был почти шести футов ростом, с карими глазами, густыми бровями и лицом, от которого так и веяло силой характера. В его черных волосах поблескивали седые пряди, но в усах, загибавшихся на полдюйма по обе стороны рта, седины не было. На вид Билли дал бы ему лет сорок пять или чуть больше.

Капеллан произнес одну из своих усыпляющих проповедей, на этот раз на весьма популярную тему – о приближении нового тысячелетия, а потом предложил всем помолиться за нового суперинтенданта Академии. После этого по приглашению капеллана полковник Ли вышел вперед и произнес короткое наставление кадетам и преподавателям.

Пусть за стенами их учебного заведения кипят жаркие споры, сказал он, но их непреложный долг – оставаться выше этого. Цитируя молодого короля из шекспировского «Генриха V», он назвал кадетов братством. И особо подчеркнул, что каждый слушатель должен прежде всего думать об Академии именно как о братстве и помнить, что выпускники Вест-Пойнта обязаны хранить верность не какой-то отдельной группе людей, а стране, которую они поклялись защищать.

– И что ты о нем думаешь? – спросил позже Фрэнк Пратт в своей осторожной манере; они теперь были соседями по комнате и перед сигналом на обед спешно наводили порядок.

– Он действительно выглядит как идеальный военный, – ответил Билли. – Только вот очень хотелось бы, чтобы он здесь сумел поддерживать мир.

– Братство… – пробормотал Фрэнк. – Мне бы эдакое слово и в голову не пришло. Мы что, и в самом деле такие?

– Ну, такие не такие, но должны ими стать. – Он вспомнил лицо Макалира, когда тот набросился на Шеридана.

В дверь резко постучали, послышался знакомый вопрос:

– У вас все в порядке?

– В порядке, – откликнулся Билли.

Фрэнк повторил те же слова, чтобы дежурный кадет знал: он тоже в комнате. Однако дежурный, вместо того чтобы отправиться дальше, вошел к ним. Виргинец Джеймс Стюарт был очень общительным и чрезвычайно популярным второкурсником, имевшим репутацию почти такого же драчуна, как Шеридан. Кто-то в шутку прозвал его Красавчиком именно потому, что привлекательной внешностью он как раз не отличался.

– Господа, – как будто нарочно повышая голос, сказал он, – теперь, когда во главе Академии встал еще один достойный сын штата Виргиния, вам следует быть осмотрительнее. – И, быстро оглянувшись через плечо, добавил уже почти шепотом: – Зашел предостеречь вас. Один из барабанщиков контрабандой притащил на территорию тридцать шомполов. Несколько штук купил Слокум. Он был пьян и упоминал ваши имена. – (Фрэнк Пратт побледнел.) – Так что держитесь от него подальше, если сможете.

– Так и сделаем, сэр, – кивнул Билли. – Спасибо.

– Не хочу, чтобы вы дурно думали обо всех южанах, – сказал Стюарт и исчез.

Билли задумчиво посмотрел на осенний свет, сочившийся сквозь окно со свинцовыми переплетами. «Не хочу, чтобы вы дурно думали обо всех южанах». Даже в самых коротких и случайных разговорах всплывало напоминание о расширявшейся пропасти.

– Что мы такого сделали этому Слокуму? – нарушил молчание Фрэнк.

– Ничего.

– Тогда почему он к нам цепляется?

– Мы «плебеи», а он уже полноправный кадет первого курса. Он из южного штата, а мы – янки. Ну откуда мне знать, почему он к нам прицепился, Фрэнк? Наверное, в мире всегда находится кто-то, кто тебя ненавидит.

Фрэнк совсем приуныл, размышляя о своем грустном будущем. Он не был трусом, как уже знал Билли, просто легко поддавался панике и не верил в лучшее. Но если преодолеть это качество, он еще вполне сможет стать хорошим офицером.