Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

– Почему? – ворчливо спросил Чарльз, разрывая бечевку; письмо, лежащее сверху, было в полдюйма толщиной, и на всех трех конвертах он узнал почерк Орри.

– Не могу знать, сэр. Наверное, в армии всегда так.

– В техасских частях уж точно.

Чарльз вышел на улицу и направился к себе, на ходу распечатывая пухлый конверт с проставленной на нем апрельской датой.

Когда я увидел, что ты спрашиваешь меня о своем командире, то решил не откладывая написать тебе. Признаюсь, ты меня очень напугал. Если это тот самый Елкана Бент, которого я знаю по Академии и Мексике, то должен тебя предостеречь: ты в гораздо большей опасности, чем даже можешь себе представить…

Чарльз резко остановился, застыв посреди пыльного плаца. Несмотря на жаркое утро, он почувствовал, как его знобит.

Позволь мне пролить свет на то, что я имею в виду, хотя ты и сам наверняка уже понял из общения с этим джентльменом, что никаких разумных объяснений его поведению найти просто невозможно. Так было и с нами, когда мы с Джорджем Хазардом имели несчастье впервые с ним столкнуться…

Чарльз торопливо сложил листки бумаги и, быстро оглядевшись по сторонам, пошел в казарму. Уже у себя он снова развернул письмо и сел читать густо исписанные страницы, на которых разворачивалась дикая и причудливая история о том, как два кадета Вест-Пойнта ни с того ни с сего навлекли на себя лютую ненависть третьего. Дочитав, Чарльз опустил листки на колени и уставился на яркий прямоугольник солнечного света за окном. Орри написал истинную правду: невозможно постичь, как человек может испытывать такую безудержную, исступленную ненависть, которая не угасает столько лет и готова отравить жизнь всем другим членам семей тех, кого он ненавидит. И все же последние недели доказывали это с ужасающей ясностью.

Немного погодя Чарльз еще раз перечитал письмо, обращая особое внимание на рассказ Орри о мексиканских событиях, и ужас от того, что он узнал, не только не уменьшился, но и, наоборот, усилился.

Конечно, Чарльз был благодарен кузену за предостережение и все же, как ни странно, предпочел бы остаться в неведении. Человек, который взращивал свою ненависть больше пятнадцати лет, был, без сомнения, безумен, и мера его безумия не поддавалась описанию. Все это породило в душе Чарльза беспредельный, почти животный ужас, который он, к своему стыду, совершенно не мог побороть.

Каждый раз, когда Чарльзу приходилось после этого разговаривать с Бентом или встречаться с ним при посторонних, он испытывал мучительную неловкость. Ни на минуту он не мог забыть о той ужасной правде, которая скрывалась за хитрыми глазками капитана.

Бент же, со своей стороны, никакой враждебности не выказывал. Правда, и разговаривал он со вторым лейтенантом редко и только в тех случаях, когда этого требовали служебные обязанности. Это не могло не радовать Чарльза. Возможно, думал он, на капитана так подействовала его угроза призвать в свидетели Ланцманов. Так или иначе, но спустя несколько недель страх Чарльза стал понемногу отступать, и он с нетерпением ждал, когда же приказ о новом назначении для него или для Бента разведет их в разные стороны, и желательно навсегда.

А пока ему не оставалось ничего другого, как только постоянно быть начеку.

Пока отряд Бента находился на ферме Ланцманов, некто Мэтью Липер, известный своей симпатией к индейцам агент резервации команчей, увел своих людей на Индейскую территорию после их конфликта с вооруженными белыми поселенцами. Местные фермеры, возмущенные предательским, с их точки зрения, поступком Липера, подали прошение губернатору Хьюстона о закрытии агентства.

Всю осень эту новость горячо обсуждали в гарнизоне. А еще замечательным поводом для шуток стало создание в Кэмп-Верде особой воинской части, сразу получившей название «верблюжий корпус», в которой специально привезенных из Египта двугорбых верблюдов собирались использовать в качестве вьючных животных. Ну и конечно, Второй кавалерийский не мог обойти вниманием успехи капитана Ван Дорна в сражении с индейцами вичита.

Все выходцы из Огайо много говорили о событиях на Востоке. Добиваясь переизбрания в сенат, Стивен Дуглас и «черный республиканец» Линкольн предприняли совместный тур по разным городам Иллинойса. Знающие люди утверждали, что Дуглас наверняка вернется в Вашингтон, когда избиратели сделают в январе свой выбор, но победа будет нелегкой. На собрании во Фрипорте Линкольн вынудил его к весьма опасному признанию.

Это произошло во время дебатов о Миссурийском компромиссе 1820 года и о более позднем деле Дреда Скотта. По делу Скотта Верховный суд признал незыблемость прав собственности рабовладельцев, отметив, что принятый ранее так называемый Миссурийский компромисс, который запретил рабство к северу от границы раздела, является неконституционным и должен быть аннулирован, поскольку нарушает теорию народного суверенитета. В ответ на хитроумные вопросы Линкольна Дуглас заявил, что, невзирая на решение Верховного суда, есть только один – простой, законный и в высшей степени практичный способ отмены рабства для любой территории, и заключается он в том, что легислатура должна отказаться принимать законы, специально защищающие права рабовладельцев. Ни один благоразумный человек не станет рисковать дорогостоящими неграми на территории, где он всегда может их потерять.

– Рабство не просуществовало бы ни дня и даже часа, – заявил Маленький Гигант, – если бы его не поддерживали карательные меры.

Идеи Дугласа получили название Фрипортовской доктрины, по названию города, где они были впервые высказаны. Один офицер-южанин из Первого кавалерийского сказал Чарльзу в разговоре:

– Этот человек навредил сам себе. Теперь наши демократы ни за что его не поддержат.

В октябре на севере штата Нью-Йорк сенатор Сьюард произнес речь, которая широко освещалась в прессе. Север и Юг, по его выражению, оказались в состоянии «неотвратимого конфликта» в вопросе рабства. Это заявление снова распалило южан, и даже самые пылкие из республиканцев согласились с тем, что злобная риторика Сьюарда тем самым только еще больше подтолкнула Юг к выходу из Союза.

И тем не менее лишь немногие могли себе представить, что когда-нибудь американцы действительно поднимут оружие против американцев. Пока конфликт оставался только войной слов.

Елкана Бент время от времени тоже участвовал в спорах. После долгого лечения капитан потерял десять фунтов веса, однако сохранил свои весьма своеобразные взгляды. Он утверждал, что настоящая гражданская война вполне возможна, и всячески демонстрировал, что будет ей очень рад.